Учебник эсперанто - [20]
Неправильное употребление de и da меняет смысл:
Предлог de употребляется после страдательных причастий вместо предлога per, если существительное после причастия обозначает действующее лицо, деятеля:
и т. п.
Но если после причастия стоит существительное, обозначающее орудие труда, употребляют предлог per:
От многих предлогов можно образовать наречия, добавляя окончание -е, например:
В русском языке иногда и предлог, и наречие имеют одинаковую форму, не отличаются друг от друга (орфографически). Поэтому надо быть внимательными при переводе на эсперанто. Например:
Особенностью эсперанто является употребление после некоторых предлогов неопределённой формы глагола:
Между предлогом antaŭ и инфинитивом вставляется частица ol (чем):
Но такое сочетание рассматривается уже как союз.
Отрицание в эсперанто выражается частицей ne (не, нет):
В эсперанто обычно употребляется только одно отрицание, причём отрицанием считается и любое слово с отрицательным элементом nen-:
Будьте внимательны при переводе фраз с отрицанием с русского на эсперанто! Например, такую фразу как «Никто никогда нигде не видел» можно перевести так:
Два отрицания могут встретиться в одном предложении там, где этого требует логика. Например:
От частицы ne можно образовать другие части речи:
Имеется ещё отрицательное словечко nek, с употреблением которого эсперантисты испытывают затруднения. Обычно оно соответствует русской частице «ни» и в большинстве случаев употребляется в виде парного союза nek… nek… (ни… ни…):
Nek может употребляться в паре с ne или любым словом с отрицательным элементом nen-:
Следует соблюдать осторожность при переводе с русского языка на эсперанто предложений, включающих частицу «ни». Например:
Нельзя сказать: «Mi vidis lin nek unu fojon», так как nek не может употребляться без второго отрицания. Фраза «Mi vidis lin eĉ ne unufoje» тоже неправильна, её можно понять так: «Я видел его даже не раз (а несколько раз)».
Опущение конечного согласного -o. В эсперанто разрешается отбрасывать окончание -o имени существительного в единственном числе, заменяя его знаком апострофа ('), при этом место ударения не меняется. Чаще всего такая замена производится в поэзии по требованию ритма (когда нужно убрать лишний слог) или при необходимости введения мужской рифмы — с ударением на последнем слоге. Например:
(Дословно:
Слово bluo употреблено в форме blu', чтобы получить ударение на последнем слоге строки.
Не следует злоупотреблять этим приёмом без особой необходимости (в обычной речи, в прозе, статьях, письмах и т. п.). Следует следить, чтобы не было скопления согласных при этом, так как это затрудняет произношение (
В молодости Пастернак проявлял глубокий интерес к философии, и, в частности, к неокантианству. Книга Елены Глазовой – первое всеобъемлющее исследование, посвященное влиянию этих занятий на раннюю прозу писателя. Автор смело пересматривает идею Р. Якобсона о преобладающей метонимичности Пастернака и показывает, как, отражая философские знания писателя, метафоры образуют семантическую сеть его прозы – это проявляется в тщательном построении образов времени и пространства, света и мрака, предельного и беспредельного.
Подготовленная к 135-летнему юбилею Андрея Белого книга М.А. Самариной посвящена анализу философских основ и художественных открытий романов Андрея Белого «Серебряный голубь», «Петербург» и «Котик Летаев». В книге рассматривается постепенно формирующаяся у писателя новая концепция человека, ко времени создания последнего из названных произведений приобретшая четкие антропософские черты, и, в понимании А. Белого, тесно связанная с ней проблема будущего России, вопрос о судьбе которой в пору создания этих романов стоял как никогда остро.
Книга историка Джудит Фландерс посвящена тому, как алфавит упорядочил мир вокруг нас: сочетая в себе черты академического исследования и увлекательной беллетристики, она рассказывает о способах организации наших представлений об окружающей реальности при помощи различных символических систем, так или иначе связанных с алфавитом. Читателю предстоит совершить настоящее путешествие от истоков человеческой цивилизации до XXI века, чтобы узнать, как благодаря таким людям, как Сэмюэль Пипс или Дени Дидро, сформировались умения запечатлевать информацию и систематизировать накопленные знания с помощью порядка, в котором расставлены буквы человеческой письменности.
Стоит ли верить расхожему тезису о том, что в дворянской среде в России XVIII–XIX века французский язык превалировал над русским? Какую роль двуязычие и бикультурализм элит играли в процессе национального самоопределения? И как эта особенность дворянского быта повлияла на формирование российского общества? Чтобы найти ответы на эти вопросы, авторы книги используют инструменты социальной и культурной истории, а также исторической социолингвистики. Результатом их коллективного труда стала книга, которая предлагает читателю наиболее полное исследование использования французского языка социальной элитой Российской империи в XVIII и XIX веках.
У этой книги интересная история. Когда-то я работал в самом главном нашем университете на кафедре истории русской литературы лаборантом. Это была бестолковая работа, не сказать, чтобы трудная, но суетливая и многообразная. И методички печатать, и протоколы заседания кафедры, и конференции готовить и много чего еще. В то время встречались еще профессора, которые, когда дискетка не вставлялась в комп добровольно, вбивали ее туда словарем Даля. Так что порой приходилось работать просто "машинистом". Вечерами, чтобы оторваться, я писал "Университетские истории", которые в первой версии назывались "Маразматические истории" и были жанром сильно похожи на известные истории Хармса.
Книга рассказывает о жизни и сочинениях великого французского драматурга ХVП века Жана Расина. В ходе повествования с помощью подлинных документов эпохи воссоздаются богословские диспуты, дворцовые интриги, литературные битвы, домашние заботы. Действующими лицами этого рассказа становятся Людовик XIV и его вельможи, поэты и актрисы, философы и королевские фаворитки, монахини и отравительницы современники, предшественники и потомки. Все они помогают разгадывать тайну расиновской судьбы и расиновского театра и тем самым добавляют пищи для размышлений об одной из центральных проблем в культуре: взаимоотношениях религии, морали и искусства. Автор книги переводчик и публицист Юлия Александровна Гинзбург (1941 2010), известная читателю по переводам «Калигулы» Камю и «Мыслей» Паскаля, «Принцессы Клевской» г-жи де Лафайет и «Дамы с камелиями» А.