Участь полицейского - [37]

– Здравствуй!

– Доброе утро, пап.

Через час Роджер уже сидел за рулем и ехал в Скотленд-Ярд. Он знал, что если бы появилась какая-то новая информация, ему бы сразу позвонили домой. Ночью шел дождь, все небо покрывали свинцово-серые тучи, рекламные огни отражались на мокром асфальте, и прохожие с мрачной решимостью шлепали по лужам. Роджер ехал очень осторожно. Он видел, как какой-то мотоциклист, поскользнувшись, едва не угодил под колеса машины.

Приехав в Скотленд-Ярд к десяти часам, суперинтендант заметил, что у всех его коллег необычно торжественный вид. Когда кто-то из полицейских погибает при исполнении долга, в коридорах этого заведения всегда царит особая атмосфера – словно каждый дает себе молчаливую клятву наказать виновного.

Видимо, услышав шаги шефа, инспектор Уоттс вытянулся по стойке смирно в дверном проеме.

– Добрый день, сэр. Мы задержали кухарку.

Сердце Роджера забилось быстрее:

– Как и когда?

– В аэропорту. Собиралась лететь в Дублин девятичасовым рейсом.

– Отлично! И где же она?

– В "зале ожидания". Я подумал, что вы захотите допросить ее первым.

– Конечно, но... почему мне не позвонили раньше?

– Приказ большого босса, сэр.

– Что???

– Он велел, чтобы до одиннадцати часов вас никто не смел беспокоить.

– Вот как?.. – пробормотал Роджер. Он хотел что-то добавить, но, передумав, склонился над рабочим столом. – А кроме этой, есть еще какие-нибудь новости?

– Эксперты категорически утверждают, что пожар был устроен с преступной целью. Предварительное заключение уже у вас на столе, а младший советник мистер Рейсон приедет сюда в полдень.

Рейсон был одним из пяти советников Министерства внутренних дел. Это ему обычно поручалось составлять экспертные заключения для Скотленд-Ярда, и Роджер, хорошо знавший Рейсона, считал, что ему можно полностью доверять. Рейсон ни за что не стал бы писать даже предварительное заключение, не проверив до конца каждую мелочь.

– А еще?

– Реймонд Греаторекс все еще в критическом состоянии. О Джеймсе Доноване ни слуху ни духу, зато Сэнделл звонил, что посылает вам письменное донесение. – Уоттс указал на тоненькую папку на углу стола: – Все тут, сэр.

– Отлично.

Роджер вытащил из кейса досье О'Хары.

– Перечитайте все еще раз и поищите, нет ли там какой-нибудь мелочи, которая вас удивит, или чего-то такого, что вы совершенно упустили из виду.

Потом он позвонил Коппелу, но секретарша ответила, что шеф у директора Скотленд-Ярда. Роджер положил трубку, раздумывая, почему его всегда так раздражает эта женщина.

– Я спускаюсь к Морин О'Мали, – сказал он. – Предупредите, что я иду.

В здании было несколько "залов ожидания", и, добравшись до номера три, куда отвели ирландку, Роджер решил сначала заглянуть в глазок.

Бывшая кухарка Айви Мэллоуз полулежала в кресле, но, несмотря на закрытые глаза, суперинтендант понял, что она не спит: веки подрагивают, во всей фигуре что-то напряженное, как будто Морин держится настороже. Женщина-агент, сидя чуть поодаль, читала (или делала вид, что читает) журнал.

К суперинтенданту подошел дежурный сержант:

– За все время она ни разу не шевельнулась, сэр.

– А что-нибудь говорила?

– Нет. Только смотрит, как баран, будто не понимает, о чем ее спрашивают.

– Врач был?

– Еще нет, сэр.

– В таком случае немедленно вызовите его.

– Хорошо, сэр.

Роджер толкнул дверь и заметил, что Морин О'Мали еще больше сжалась, – ни дать ни взять затравленный зверек. Глаза ее совсем запали, и глубокие морщины, казалось, подчеркивали скорбное выражение лица.

Женщина-агент вытащила блокнот и ручку, но Роджер сделал знак, что это пока не нужно, и подошел к миссис О'Мали. Во весь свой высокий рост возвышаясь над креслом, он разглядывал задержанную, которая тихонько шевелила губами, вздыхала и то и дело украдкой вытирала глаза тыльной стороной ладони.

– Почему вы их отравили? – бесстрастно осведомился Уэст.

Она не ответила.

Роджер пододвинул стул, сел на него верхом и нагнулся к самому лицу ирландки:

– Ломать комедию бесполезно, миссис О'Мали, это вам нисколько не поможет. Я хочу знать, почему вы вчера подсыпали в свою стряпню отраву.

Морин посмотрела на суперинтенданта пустыми глазами, как будто смысл вопроса до нее не дошел.

– Вы ведь знаете, что по вашей вине погибли два человека?

Глаза ирландки наполнились слезами, но она не проронила ни звука.

– А вам известно, что за такие вещи полагается пожизненное заключение?

По щекам кухарки заструились слезы, но она уже больше не пыталась их вытирать. Казалось, несчастная перенесла такой шок, что, хотя и слышит вопросы, не в состоянии открыть рот. Но возможно ли это? Уэст в полном недоумении смотрел на Морин, представляя, по показаниям миссис Адамс, как она выходила из дома доктора Гэлбрейта. Почему она ударила Пила? От страха? Может, и сейчас ей мешает говорить панический ужас?

– Вы знаете, что виновны в смерти доктора Гэлбрейта? – продолжал настаивать суперинтендант.

Морин попыталась заговорить, но издала лишь несколько бессвязных звуков.

– И если миссис Мэллоуз не перенесет ожогов, ее смерть тоже ляжет на вашу совесть.

Ирландка посмотрела на Роджера и шевельнула губами. Все ее тело судорожно задергалось. Невольно складывалось впечатление, что женщина борется с нервным параличом, и Роджеру вдруг стало ее жаль. Хорошо, что он догадался вызвать врача! Только бы тот явился поскорее...