Участь богов - [40]

– Исайя! – воскликнул он. – Кинжал у меня!

– Отличная работа, Шон. Мы почти у цели, но давай не будем забегать вперед. Нужно еще выяснить, что твой предок сделал с зубцом.

– Верно, – Шон напрягся, чтобы сдержать эмоции. – Разумеется.

– Я смотрю, Стирбьорн собрался спать. Может, немного ускорим воспоминание?

– Хорошо, – ответил Шон, и симуляция пронеслась перед ним в дымке, словно отдельные фрагменты сна. Тролли, собаки, разрубленное дерево и потоки воды, затем темнота. Все это великолепие резко оборвалось, когда Палнатоки разбудил Стирбьорна, утянув Шона обратно в глубины сознания его предка.

– Который час? – спросил Стирбьорн, усаживаясь. Он потянулся за кинжалом и осознал, что тот все еще висит на поясе.

– Несколько часов до рассвета, – сказал Палнатоки.

Стирбьорн нахмурился.

– Зачем тогда ты меня разбудил?

– Синезубый, – ответил Планатоки. – Он ушел со своими кораблями.

Глава 14

Умирающий пещерный человек взглянул на них тоскливыми водянистыми глазами. Оуэн не знал, точно ли тот был первобытным человеком, но выглядел он именно так. Человек был одет в кожу и мех, никакой ткани на нем не было. Его темно-коричневая кожа была сморщенной, и черная грязь забилась в складки и морщины, в длинных седых волосах и бороде застряла солома.

– Мы можем помочь? – спросил Оуэн. – Вы ранены или больны?

– Ты задаешь сложные вопросы, – ответил человек.

Оуэну они не казались сложными. Он посмотрел на Грейс, она лишь едва заметно пожала плечами.

– Вы не предотвратите мою смерть, если вы об этом спрашивали, – сказал человек. – Время пришло, я подошел к концу своих скитаний.

– Как вас зовут? – спросила Наталия.

– Мое имя? Я оставил его позади, на Пути, много лет назад. Мне не было от него пользы, оно только тянуло меня вниз.

Его Пес, похоже, осознал, что привел помощь, и расслабился. Он улегся рядом с человеком и со вздохом положил голову ему на колени, и каждые несколько мгновений он поднимал желтые глаза, чтобы заглянуть в лицо хозяина.

– У вашей собаки есть имя? – спросил Оуэн.

– О, она не моя.

Оуэн нахмурился.

– Но я думал…

– Она больше не моя. Ни больше, ни меньше, чем я – ее.

Незнакомец посмотрел вниз и улыбнулся, обнажив редкие зубы серого цвета. Он пригладил шерсть на широкой голове Собаки и почесал ее за ухом. Собака закрыла глаза.

– Думаю, вы можете назвать ее как-нибудь, как вам угодно, – сказал незнакомец. – Я зову ее просто Собака. Мы прошли вместе самые темные дороги и самые красивые дороги тоже.

– Вы путешественник? – спросила Наталия.

Незнакомец, кажется, на мгновение задумался.

– Думаю, путешественник держит в голове место назначения. Место, куда он должен прийти. У меня такого нет.

– То есть вы просто скитаетесь? – спросил Оуэн.

– Да, – кивнул незнакомец и, улыбаясь, указал пальцем на Оуэна. – Да, я Скиталец.

Он снова посмотрел на Собаку, и его улыбка пропала.

– Скоро я уйду туда, куда она не сможет пойти.

– Вы точно умираете? – спросила Грейс. – Может, вы…

– Я не чувствую ног, – ответил он.

Затем он поднял правую руку, сжал и разжал кулак.

– Мне холодно. Я чувствую, как жизнь покидает меня, уходит в землю. В этот камень за моей спиной. В этот холм.

– Сожалею, – произнесла Грейс.

– Почему? – спросил он. – Я наблюдал чудеса и ужасы, видел красоту и повседневные вещи. Я всю жизнь задавал вопросы. Я находил ответы, а иногда находил еще больше вопросов, и довольно часто. Когда мне особенно везло, я находил истину.

Он снова посмотрел на Собаку.

– Мне осталось задать только один вопрос. Но прежде – услуга.

– Услуга? От нас? Ради этого Собака привела нас сюда?

– Нет. Она просто Собака, она привела вас сюда, потому что беспокоится из-за меня. Она понимает, что что-то не так, и надеется, что вы исправите это. И теперь, раз уж вы здесь, я попрошу вас об услуге.

– Что мы можем сделать для вас? – спросила Грейс.

Скиталец прочистил горло и помедлил.

– Когда я умру, вы найдете для нее нового спутника?

Оуэн практически ожидал этого и снова посмотрел на Собаку.

Одна ее лапа дергалась, а губы подрагивали, и Оуэн понял, что она уснула, совершенно не обратив внимания на то, что Скиталец говорил о ней. В данный момент она была с ним, и только это имело значение, и ее жизнь была наполнена смыслом. Оуэн улыбнулся, но это была печальная улыбка. Когда ее хозяин умрет, она не поймет этого. Она окажется совсем одна, растерянная, ей будет больно. Это было нечестно.

– Мы хотели бы помочь, – сказала Наталия. – Но мы… эм, никого не знаем здесь.

– Понятно.

Скиталец почесал бровь большим пальцем, расслоившимся стертым ногтем.

– Я… я волнуюсь о том, что с ней будет.

К горлу Оуэна подступил комок, но он проглотил его и сказал:

– Мы возьмем ее с собой.

Наталия и Грейс уставились на него.

Оуэн знал, что это всего лишь симуляция, и Монро сказал бы, что Собака – это лишь символ, а не домашнее животное, но ему показалось, что так будет правильно. Он знал, с чем Собаке придется столкнуться, и он не мог оставить ее одну в такой момент.

– Мы возьмем ее с собой, – сказал Оуэн, – и присмотрим за ней, пока не найдем ей дом.

– Спасибо, – Скиталец снова закрыл глаза и откинул голову на камень. – Спасибо.

– Не за что, – ответил Оуэн.