Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты - [17]

Шарлотта купила трейлер сразу после развода и в нем растила сына – одна, на свою скромную зарплату. Папа, стараясь как-то облагородить их передвижное жилище, пристроил к нему сзади большую террасу, на которой была развешана целая дюжина птичьих кормушек. Мия обожала наблюдать за ними из окна гостиной и всякий раз, когда голубая сойка подлетала за своим арахисом, хлопала в ладоши и визжала от восторга. И отец улыбался тоже, глядя на нее.

– Она в точности такая, как была ты в ее возрасте, – говорил он, как будто немного удивляясь.

Однажды вечером отец пришел домой поздно, с полными сумками продуктов. Уложив Мию в постель, я присела на диван в гостиной рядом с Шарлоттой, смотревшей телевизор. Папа вышел на террасу, где у них стояла уличная ванна, прихватив бутылку вина. Сквозь звук телевизора мы с Шарлоттой вдруг услышали рыдания. Рыдания взрослого мужчины. Никогда в жизни я не слышала ничего подобного. Шарлотта пошла на улицу посмотреть, что происходит.

– Прекрати! – через пару мгновений громко воскликнула она. – Ты пугаешь свою дочь!

Я никогда не видела и не слышала отца плачущим и, как любой ребенок, сразу решила, что это моя вина. Я взвалила на него непосильный груз, обратившись за помощью в тот момент, когда он никак не мог себе этого позволить. Днем раньше он уже говорил мне, что нам надо съехать. Когда я рассказала об этом Шарлотте, она уверила меня, что мы можем жить у них, сколько потребуется. Наверняка они спорили между собой обо мне.

Нервный срыв у отца стал последней каплей: нам надо было переезжать. Но как бы сильно я ему ни сочувствовала, от одной мысли о том, что нам придется с Мией искать жилье – при том, что я безработная, – я приходила в полное отчаяние. У меня не было времени восстановиться после шока от того, что я оказалась бездомной с ребенком. Шарлотта была права. Он меня пугал – но совсем не в том смысле, в каком она думала.

Шарлотта вернулась в комнату и села на диван. Мы не сказали друг другу ни слова. Она сделала звук громче, и мы продолжили смотреть Обратный отсчет. Я не могла себя заставить повернуть голову и посмотреть на нее, поэтому сидела неподвижно. Спокойно.

Наконец я поднялась и пошла ложиться. Мой дядя пригнал для меня крошечный трейлер и припарковал его на подъездной дорожке. Мы с Мией ночевали там. Крыша трейлера протекала, и мы не могли пользоваться мини-кухней и туалетом, но зато там работал отопитель и имелась откидная койка.

– Идешь спать, Стеф? – спросила Шарлотта, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло.

– Да, что-то я устала, – солгала я. Потом остановилась у двери и посмотрела на нее.

– Спасибо огромное, что приютили нас.

Шарлотта, как всегда, улыбнулась и сказала:

– Можете оставаться сколько потребуется, – но теперь мы обе знали, что это неправда.

Просунув голову в дверь трейлера, я увидела, что Мия крепко спит на нашей откидной койке. Я забралась под одеяло, пристроившись на краешке рядом с ней. Я не устала – мне просто хотелось лежать и слушать ее дыхание, позабыв обо всем остальном. Я перевернулась на спину, потом на бок, но все никак не могла прогнать из головы звуки отцовских рыданий. Возможно, мне удастся арендовать место в кемпинге для домов на колесах и там припарковать свой трейлер. А может, лучше перебраться поближе к дедушке, в Анакортс, вот только как жить рядом с бабушкой, которая подкармливает всех бездомных кошек в округе?

Час спустя сквозь тонкие стенки трейлера я услышала, как в главном доме хлопнула дверь. Отец с Шарлоттой ссорились – до меня доносился шум и удары. Потом наступила тишина.

Я проскользнула в дом посмотреть, что произошло. В кухне магниты с двери холодильника были рассыпаны по всему полу. Стол сдвинут с места. Все выглядело каким-то нереальным. А потом я услышала их – с заднего крыльца. Отец по-прежнему плакал, но теперь он раз за разом просил у Шарлотты прощения.

Когда мы с Мией на следующее утро пришли завтракать, отец уже отправился на работу. Шарлотта сидела за кухонным столом, по-прежнему сдвинутым с места. Я попыталась взять ее за руку, и она посмотрела на меня красными, заплаканными глазами.

– Он никогда раньше такого не делал, – сказала она, глядя куда-то в стену. Потом, внезапно, перевела взгляд на меня. – Он же добрый человек!

Постепенно подробности прошлой ночи выплыли наружу: она сказала отцу, что уезжает к сестре, и начала собирать чемодан, потом добавила, что заберет с собой собаку. Я смотрела на нее в восхищении: жаль, что мне не хватило решимости уйти от Джейми, когда, еще в самом начале беременности, он начал давать волю своему гневу. Жаль, что я не такая сильная.

– Это было ошибкой, – сказала Шарлотта, глядя на Джека, улегшегося на полу возле ее ног. – Этого не надо было говорить.

Она поставила чашку с кофе на стол и осторожно завернула рукав, открыв темно-лиловые синяки.

Я посмотрела вниз, на Мию, которая возилась с собакой на кухонном полу, гладила ее, приговаривая: «Собачка, собачка», – со спутанными после сна волосами и все еще в пижамке. Какая ирония: убежать от одного мужчины, распускающего руки, к другому!

Я закрыла глаза. Мы должны уехать.