Убийство в запертой комнате - [21]

— Сядьте, мистер Скотт, — рявкнул Карелла.

— Что вы себе…

— Сядьте и перестаньте ломать комедию. Если вам так хочется пригласить одного из ваших великих адвокатов, вы сможете сделать это в занюханном восемьдесят седьмом участке, куда я намерен препроводить вас, вашу жену, ваших братьев и всех прочих, кто находился в доме в то время, когда ваш отец якобы совершил самоубийство.

— Вы не имеете права…

— Имею и непременно им воспользуюсь, если вы сейчас же не сядете.

— Но я…

— Сядьте!

Дэвид Скотт сел.

— Так-то лучше. Я не утверждаю, будто ваш отец не повесился. Самоубийцы далеко не всегда оставляют записки, и вполне вероятно, что ваш отец покончил с собой. И все-таки, насколько я могу судить по тому, что узнал от Роджера…

— Роджер — всего-навсего слуга, который…

— Роджер рассказал мне, что ваш отец был веселым, жизнерадостным человеком. В последние недели он не казался подавленным, да и вообще он не был склонен к депрессии. Ваш отец был весьма состоятельным человеком, возглавлял крупную корпорацию и имел деловые интересы по меньшей мере в шестнадцати штатах. Он овдовел двенадцать лет назад, и вряд ли можно предположить, что его самоубийство вызвано кончиной любимой супруги. Короче, глава вашей семьи не производил впечатления человека, который собирается расстаться с жизнью. Вот почему мне и хотелось узнать ваше мнение: с чего бы такой человек вдруг решился на самоубийство?

— Понятия не имею. У отца не было привычки слишком со мной откровенничать.

— Вы с ним не разговаривали?

— Почему же, разговаривал. Но только не на личные темы. Отец был очень сдержанным человеком. Не из Тех, у кого душа нараспашку.

— Как вы к нему относились?

— Любил его, очень любил. Господи, это же был мой отец!

— Что с позиции современной психиатрии может оказаться поводом для совсем противоположных чувств.

— Вот уже три года я хожу на прием к психоаналитику, мистер Карелла. Я знаком с современными теориями и могу утверждать, что ничего похожего на ненависть к отцу не испытывал. И поверьте, к его смерти не имею никакого отношения.

— Да, но вы с ним ссорились?

— Изредка. Между отцами и сыновьями случаются небольшие стычки.

— Вы бывали в его берлоге?

— Да.

— Вчера днем вы там были?

— Нет.

— Ни разу?

— Даже не подходил к ней. Пока не обнаружилось, что дверь заперта.

— Кто это обнаружил?

— Алан. Он пошел наверх позвать старика, но тот не отвечал. Алан попытался открыть дверь и понял, что она заперта. Тогда он позвал остальных.

— Почему он решил, что дверь заперта?

— Она не отворялась. Ни на дюйм. Как еще можно понять, что дверь заперта? Каждый из нас по очереди пытался ее открыть, но ничего не получалось. Потом мы попробовали открыть ее все вместе, и опять ничего не вышло. Тогда нам стало ясно, что дверь заперта изнутри. И если вы намекаете — я бы сказал, намекаете с деликатностью парового катка, — что дело тут нечисто, то чем вы объясните то обстоятельство, что дверь была заперта изнутри? Разве кто-нибудь мог убить отца, выбраться из комнаты и после этого задвинуть внутренний засов? Это совершенно невозможно.

— Почему вы так считаете?

— Потому что дверь плотно прилегает к косяку. Между ней и косяком практически нет зазора, мистер Карелла.

— Вы, кажется, неплохо вникли в детали…

— Только после того, как выяснилось, что отец мертв. Не скрою, у меня есть кое-какие подозрения, что его могли убить. Поймите меня правильно, речь идет не о членах нашей семьи, а о каком-то постороннем лице. Но затем я понял, что убийство исключено. Дверь нельзя запереть снаружи. Ее можно запереть только изнутри, а в комнате не было никого, кроме отца. Следовательно, версия убийства несостоятельна.

— Мистер Скотт, — спросил Карелла, — в просвет между дверью и косяком может пройти прочная веревка?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— А потому, что если накинуть веревочную петлю на выступ засова и затем дернуть снаружи за веревку и вогнать таким образом засов в скобу на косяке, то может возникнуть впечатление, будто дверь была заперта изнутри. Вытащить потом веревку большого труда не составит.

— С этой дверью такое невозможно. Опытный сыщик вроде вас мог бы это сразу заметить.

— Что именно заметить?

— В коридоре на втором этаже всегда сильные сквозняки из-за окна в конце коридора. Когда берлогу только переоборудовали в кабинет, в ней было не совсем уютно. И тогда отец укрепил дверь так, как будто она входная.

— То есть?

— На двери сделали металлическую окантовку, а на косяке — металлический желобок. Дверь после этого стала закрываться плотно, и никаких щелей не оставалось.

— Но все же не настолько плотно, чтобы между дверью и косяком не могла пройти веревка?

— Возможно, не настолько, но я не это имел в виду.

— А что?

— Дверь стало трудно закрывать. Ведь окантовку сделали позже, когда отец понял, что в комнате постоянно гуляет сквозняк. А засов поставили до этого.

— И что же?

— А то, что запереть дверь с окантовкой было не так-то легко. Приходилось крепко прижимать ее, наваливаясь всем телом, толкать не жалея сил, — а отец, учтите, весил немало. Только тогда удавалось задвинуть засов. Мне случалось бывать в комнате и видеть, как отец запирает дверь. Теперь вы понимаете, что я имею в виду?