Убийство в Верховном суде - [62]

Коновер — ревность, жена и погибший.

Д-р Ч. Сазерленд — проник в его досье???? (Снова цепочка знаков вопроса.)

Миссис Сазерленд — он не знал, что написать рядом с этим именем, и уже истощил весь свой запас вопросительных знаков. Он снял два с предыдущих строк и налепил их рядом с ее именем.

Сестра — ничего.

Вера Джонс — оскорбленная женщина, возможен роман.

Друзья — он переставил сюда имя Лори Роулс из раздела «Суд». Рядом с ней он написал слово «ревность».

Теллер соорудил новый заголовок: «Разное». Пока здесь еще не было подозреваемых; он оставил пустое место. Категория про запас.

Закончив работу над схемой, Мартин понял, что не хочет, чтобы ее видели другие. Он долго рыскал по всему отделению, пока не нашел большой рулон коричневой бумаги, которым и закрыл диаграмму. Только после этого спустился в автомат и позвонил в Париж, штат Кентукки. Подошла его бывшая жена.

— Есть что-нибудь новое? — спросил Теллер.

— Она позвонила. Завтра будет дома.

— И что сказала?

— Она плакала.

— Слушай, пусть она обязательно скажет этому парню, кто бы он ни был, что ее отец — полицейский.

— Зачем?

— Что значит зачем? Может быть, он передумает удирать, если узнает, что я полицейский.

— А может, побежит еще быстрее… Только я не думаю, что он вообще собирается убегать. Она говорит, что они любят друг друга.

— Замечательно. Позвони мне, как только она приедет.

— Обязательно. Пожалуйста, только не заводись по этому поводу. Я уверена, все устроится.

— Конечно… Как и все остальное.

Глава 25

В свой первый день после приезда к отцу, жившему в Сент-Хелене в скромном, желтой штукатурки доме, Сюзанна, впервые за многие недели почувствовав себя лучше, чем когда-либо, отдыхала душой и телом. Удобно расположившись на веранде в сандалиях на босу ногу рядом с кованым железным столиком, на котором стоял бокал с холодным как лед забористым банановым ликером, она поглядывала сквозь солнечные очки на деда и внука, забавлявшихся на пятачке за домом тем, что кидали друг другу бейсбольный мяч.

После ужина, состоявшего из поджаренного на мангале цыпленка и молочно-зрелой кукурузы в качестве гарнира, Сюзанна с отцом уселись на веранде, освещенной лишь трепещущим светом газовой лампы. Попивая кофе, они вели неторопливый разговор.

— Ты бы пожила у меня подольше, — сказал отец. — Мне нравится, когда ты со мной.

— Мне тоже… — И она рассказала отцу о ходе расследования дела Сазерленда и о том напряжении, в каком она находилась.

— Ты считаешь, что вам удастся найти убийцу?

— Будем стараться… Завтра утром я отправлюсь на поиски Дэна Брейжера.

Сюзанна начала рассказывать отцу о связи, которая существует между Брейжером и Морганом Чайлдсом, и о своей надежде, что бывший журналист может пролить какой-то свет на всю эту историю.

— А что, член Верховного суда тоже под подозрением?

— Вполне вероятно.

Она умышленно ответила лаконично, не желая вдаваться в подробности, что по крайней мере три члена Верховного суда — Чайлдс, Коновер и Поулсон — с юридической точки зрения являются подозреваемыми.

— Кстати, а кого ты имела в виду, когда сказала «будем стараться»?

— Тех, кто расследует это дело, включая инспектора по имени Мартин Теллер из объединенного управления полиции.

Она немного рассказала отцу о Теллере. Внимательно выслушав ее, отец улыбнулся.

— Я сказала что-нибудь смешное?

— Из твоих слов можно сделать вывод, что ты неравнодушна к этому Теллеру.

Настала ее очередь улыбаться.

— Как знать? Он не похож на обычного полицейского… Любит оперу, кошку назвал Зверем, а кота — Красоткой.

Отец неопределенно пожал плечами и, как всегда в тех случаях, когда она принималась слишком подробно рассказывать о своих знакомых мужчинах, переменил тему разговора:

— А с этим Дэном Брейжером ты договорилась о встрече?

— Нет, я сначала хотела ему позвонить, но потом решила, что лучше заехать самой. У меня есть его адрес.

— Не нравится мне все это.

— Что именно?

— Все. То, что ты оказалась вовлеченной в расследование дела об убийстве. Почему бы тебе не плюнуть на все, уехать из Вашингтона и перебраться ко мне?

— Отец, я не могу жить так далеко от детей.

— Тогда возьми их с собой. Как-никак, это твои дети.

— Если можно, давай больше не будем об этом.

— Ну, хорошо. — Он коснулся ее руки. — И все же, Сюзанна, никто меня не убедит, что член Верховного суда может убить человека. Да еще так хладнокровно, прямо в помещении суда и, как писали газеты, сидящим в кресле самого председателя.

— Жизнь, отец, закручивает сюжет поинтереснее, чем в романах. Именно поэтому, я считаю, литература и жизненная правда — разные вещи. Да и кто верит в эту правду… Кстати, я тоже не убеждена, что убийца — один из членов Верховного суда. Им может быть и бывшая любовница, и сослуживец, и даже близкий родственник.

Отец встал и потянулся, разминая затекшие мышцы. Сюзанна заметила, что он погрузнел, обзавелся брюшком.

— Так вот, Сюзанна, если убийца все же один из них, то я бы скорее подумал на старину Коновера. Ревность — чертовски сильное чувство. Она на что угодно может толкнуть человека. Кстати, тебе известно, что в некоторых штатах мужа, убившего любовника своей жены, освобождают от ответственности?