Убийство в стиле - [4]

Трабшо завершил свои рассуждения почти виновато, словно осознав свою наглость. Подробно рассуждать о жанре «Ищи убийцу!» в назидание самой Вдовствующей Герцогине Криминала! Когда он наконец закурил трубку, выбив пепел в стеклянную пепельницу, которую тут же умыкнула с их столика прежде невидимая официантка, заменив на точно такую же, но девственно чистую, он осторожно покосился на романистку.

Секунду она выглядела ошарашенной. Затем, к его изумлению, взорвалась неудержимым смехом.

Детектив вопросительно наклонил голову.

— Я сказал что-то смешное?

— Нет, — ответила она, когда поуспокоилась настолько, что обрела дар речи. — Вы ничего смешного не сказали, вы сказали нечто честное. Вот что заставило меня захохотать, захохотать так сильно, что, по-моему, у меня лопнул чулок.

Я стала такой знаменитостью, такой звездой, что больше никто не осмеливается быть со мной честным. Мои издатели, мои читатели, мои критики… ну, в большинстве, — уточнила она, не вполне подавив зародыш рявканья, — все твердят мне, что моя последняя книга, то есть любая последняя, чудесна, потрясающа, наилучшая по сей день, хотя мы все знаем, что это пустышка. И даже если рецензии чуточную чуточку не так восторженны, как я привыкла, это не помешает издателям объявить ее на обложке «весьма одобренной». Говорю вам, Трабшо, в этой стране еще не выходила книга, которая не была бы «весьма одобренной». Вот увидите, скоро они примутся рекламировать «весьма одобренную» Библию и «весьма одобренную» телефонную книгу, ха-ха-ха!

Не то чтобы я, — продолжала она, внезапно включая свой «серьезный» голос, — не то чтобы я считала «Смерть. Руководство для пользователя» пустышкой, вы понимаете. Она не принадлежит к моим немногим, моим более чем немногим промашкам. Но вы правы, она чересчур умна для собственной пользы. Ее даже можно назвать «переумной»: звучит это, будто вдвое умнее умного, но на самом деле означает половину от целого.

Так что благодарю вас, Трабшо, — заключила она. — Очень вас благодарю.

— За что вы меня благодарите?

— За то, что вы так откровенны. Откровенны и интересны. Пусть вы еще сравнительный новичок в области «Ищи убийцу!», но вы уже стали подлинным теоретиком.

— Ну, вы знаете, мне не хотелось бы, чтобы вы подумали, будто я не получил от нее огромного удовольствия. Я получил, и огромное, правда, но не такое, как от ваших прошлых.

— Так мило, что вы это сказали. И, право же, вы должны называть меня Эвадной. Мы же старые товарищи и союзники. Или, еще лучше, называйте меня Эви. Отсеките лишнее, э? Вы же так и поступите, так почему не сейчас?

— Эви, — неубедительно сказал Трабшо.

— И могу ли я называть вас… ну, как вас называют ваши друзья?

Детектив пыхнул трубкой.

— Боюсь, их немного осталось. Но если вы про мое имя, так оно Юстес.

— Юстес? Боже, боже, боже, я совершенно не вижу вас Юстесом.

— Вот и я тоже, — буркнул Трабшо. — Но что поделать. Такое имя мне дали, оно значится в моей метрике, и это имя, если я слышу его у себя за спиной на улице, заставляет меня оборачиваться. Чего, откровенно говоря, теперь не случается никогда.

Эвадна Маунт отвела несколько секунд на его созерцание.

— Послушайте, Юстес, — сказала она, сверившись со своими наручными часами, — у вас что-нибудь на этот вечер назначено?

— У меня? — ответил он уныло. — Я редко чем занят по вечерам.

— То есть вы в Лондоне не по какой-то особой причине?

— Я теперь живу в Лондоне. Купил половину двухквартирного дома в Голден-грин.

— Неужели? Расстались с этим коттеджем на Дартмурской пустоши?

— Продал его и переехал шесть-семь лет назад. Понимаете, мне стало совсем одиноко после смерти старины Тобермори. Вы помните моего слепого лабрадора, которого пристрелили на пустоши?

— Конечно, конечно, помню. Так значит, сегодня вы никуда не собираетесь?

— Никуда.

— Так почему бы вам не присоединиться ко мне? Э? Старых времен ради?

— Присоединиться к вам? — повторил он за ней. — Я что-то не понимаю.

Эвадна Маунт ввинтила свою внушительную фигуру в беззащитный маленький стул.

— Так уж вышло, что для меня это особый вечер. Вечером в «Хеймаркете» — в «Королевском театре» в Хеймаркете — дается большое благотворительное гала-представление в пользу «Сирот Ист-Энда». Там будет весь Лондон, — произнесла она, сознательно смакуя клише. — Бобби Хоуз, Джек и Сисели, «Вестерн бразерс», двухтонная Тесси О’Ши и не знаю кто еще, и все вносят свою лепту бесплатно. В конце-то концов, благороднее ничего не придумать. Я — одна из авторов, состряпала коротенькую штучку для поднятия занавеса, мини «Ищи убийцу!», и вы никогда не догадаетесь, кто играет Алексу Бэддели.

— Кто же?

— Еще одна ваша прежняя знакомая. Кора.

— Кора? — повторил озадаченный Трабшо.

— Кора Резерфорд. Не говорите, будто вы ее забыли.

Еще несколько секунд он напрягал мозг. Затем воспоминания так и нахлынули.

— Кора Резерфорд! Ну конечно же! Понимаю. Она тоже была гостьей в ффолкс-Мэноре, ведь так?

— Верно.

— Значит, вы по-прежнему неразлучны?

— Ну, нет… Честно говоря, я почти не виделась с Корой, пока этот спектакль не свел нас снова вместе. Ну, мы иногда устраивали треп в трубку, но вот сверить часы нам как-то все не удавалось. Когда я свободна, она занята, когда она свободна, занята я. Впрочем, вы же знаете присловье: наши лучшие друзья не те, кого мы видим чаще всего, а те, кого мы знаем дольше. В том, что действительно важно, мы все еще товарищи грудь в грудь.