Убийство в старом доме - [9]

— Представьте себе, не очень часто. — Он старался казаться спокойным, но его возбужденное состояние она уловила.

— Извините еще раз за доставленное волнение и за неприятность... Вы ведь уже отдыхали...

Он махнул рукой:

— Да что вы, это ж обыденность нашей милицейской жизни. Наша работа. Давайте лучше соберем ваши бусы. — И лейтенант присел на корточки. — Ага, — обрадовался он, — вот я парочку бусинок, кажется, узрел. — Он поднял их с пола. — Ого! Да это ж топаз!

Девушка с удивлением на него взглянула и сказала:

— Почему-то многие не отличают топаз от хрусталя, а вы вот сразу же определили. Этим бусам около двухсот лет, еще прабабушка их носила... — И тут же спохватилась: — Да что это я, как мещанка... Тут надо срочно в милицию звонить, чтоб их увезли в вытрезвитель.

Назип позвонил в райотдел. Вскоре приехала милиция и хулиганов увезли. А они еще долго собирали рассыпанные бусы, заглядывая в разные углы и щели под плинтуса. После долгого молчания Назип как бы между прочим обронил:

— Я различаю не только ценные камни, но и хороших людей.

— Вот как? — отозвалась Асия, положив очередную бусинку в карман. Она прислонилась к стене и внимательно взглянула на молодого человека. — Интересно, откуда же у вас такие познания? Ведь разбираться в людях намного сложнее, чем разбираться в чем-либо. Вас что, на службе всему этому учат?

— Милицейская служба — целый университет, правда, тяжкий, суровый. Но в суровой, неблагоприятной обстановке человек в отличие от растений зреет значительно быстрее... Наверное, это и является основной причиной понимания многого...

— Я уже вам, Назип, сказала, что вы опасный человек, — улыбнулась приветливо она. — И не узнаешь, как причислят к отрицательным персонам в этой героике коммунально-кухонной жизни. Мне, право, как преподавателю литературы не хотелось бы...

— О-о, да вам не стоит беспокоиться, — перебил ее шутливо Назип. — Вы — идеальная...

— А вы что понимаете под этим словом?

— Видите ли, — не меняя своего веселого тона, продолжал он, — один выдающийся писатель сказал, что женщины вдохновляют мужчин на великие дела, но не оставляют для этого времени. Развивая эту мысль, можно утверждать, что идеальная женщина та, которая вдохновляет мужчин на великие дела и создает для этого условия!

— И на кого же это я так воздействую?..

— ...Например, на меня...

— На вас?! — удивилась девушка. — Это как же?..

Назип опустил голову, потом смущенно посмотрел ей в глаза.

— Ну как... — мялся он, краснея, — ну тем, что очень поднимаете настроение, так сказать, жизненный тонус... Иначе говоря — вдохновляете... И создаете условия: помыли за меня места общего пользования. Мне, правда, очень неудобно за это перед вами... Я вам обязан...

— Да полноте. Это вы напрасно.

— Что напрасно? — тотчас же насторожился Назип.

— Сделать приборку — дело пустячное...

— А-а... — облегченно вздохнул он. И уже вновь веселым тоном продолжил: — Если же вам более близки, понятны сравнения вашей личности с литературными персонажами, то вы, пожалуй, как Катерина из «Грозы» Островского — луч света в темном коммунальном царстве.

Асия весело улыбалась:

— Вы совсем нашу коммунальную квартиру раскритиковали. Она не так уж и плоха...

Она еще что-то хотела сказать, но, увидев близко его карие глаза, серьезный взгляд, отвернулась и пошла к себе. Потом остановилась, негромко произнесла: «До свидания».

Назипу очень хотелось еще с ней поговорить, но он переборол это желание и не остановил девушку.

Уже через несколько минут Данишев смотрел в узкое стрельчатое окно своей комнаты, пытаясь рассмотреть в темноте дом, где жила Цветова, и размышлял о том, кто мог совершить убийство. Кто закрыл люк подвала? Связано ли это с убийством? А может, кто-то решил грубо подшутить? Точнее говоря, из хулиганских побуждений заваливал выход. Если так, то это случайность. А если нет? Значит, следили. Тогда инцидент с люком связан, наверное, с убийством Цветовой. Вообще-то маловероятно... Зачем преступнику подвергать себя опасности, когда следы преступления он мог замести давным-давно. Кстати, он и так это уже сделал. Подтверждение — заставил всех поверить в самоубийство Цветовой. Тогда в чем причина?

Связан ли случай с ним в подвале с преступной акцией против Аушевой? «А может, убийство Цветовой, попытка заточить его, следователя, в подвал и покушение на Аушеву — звенья одной цепи?» — пришла вдруг Данишеву фантастическая мысль. Но, поразмыслив, тут же опроверг себя: не видно внутренней связи между событиями. Нет логики в действиях преступника. Мысли, однако, рассеивались, как восходящие лучи солнца, обнажая лишь отдельные предметы, по которым нельзя было еще увидеть весь ландшафт преступления. Конечно, выпуклые, рельефные места уже были видны сейчас, но они пока свидетельствовали, пожалуй, только о мотиве преступления.

Данишев сел на раскладушку, взял свои записи. Но перед глазами виделись лица пьяных хулиганов, столкновение с ними.

«Можно ли было избежать всего случившегося? — который раз мысленно задавал себе вопрос следователь. — Пожалуй, нет». Он анализировал свои действия, пытаясь найти в них изъян. Данишев, работая еще постовым милиционером, понял, что если человек безнадежно заражен бациллами хамства — диагноз один, это общественно больной человек. Лекарство, исцеляющее эту болезнь, — жесткий отпор; ибо хам, как и всякое животное, понимает только один присушки ему язык — язык силы.