Убийство в старом доме - [6]

С этими мыслями Данишев отправился в местную поликлинику. Там он быстро отыскал историю болезни Цветовой. Оказалось, что она страдала ревматизмом сустава правой руки. В заключении же судебно-медицинской экспертизы отмечалось: припухлость в районе локтевых суставов обеих рук.

«Почему же в истории болезни не отмечается, что у нее болели обе руки? — задал себе вопрос Данишев. — А может, она просто давно не обращалась к врачам и за это время заболела и левая рука?»

Он посмотрел на последнюю дату приема в поликлинике. Цветова обращалась за медицинской помощью за два дня до своей смерти! И при этом не жаловалась на боль в суставе левой руки! Странно. Очень странно! Пойти лечить правую руку и ни гугу про левую? А затем, после лечебной процедуры, повеситься?! Следователь от сильных смутных подозрений привстал из за стола, облокотился на стол и стал лихорадочно перелистывать паспорт здоровья Цветовой.

Назипу неожиданно пришла мысль: «А что, если ей вывернули левую руку в локтевом суставе, она потеряла сознание, и преступник, воспользовавшись этим, инсценировал самоубийство, повесив ее?» После разговора с лечащим врачом подозрение его не рассеялось.

В полдень Данишев выяснил, что вскрытия локтевых суставов при экспертизе трупа не производилось: эксперт полагал, что это ревматические опухоли.

Глава 5

Данишев, взвесив все обстоятельства, вынес постановление об эксгумации трупа. Той же ночью на кладбище при свете мотоциклетных фар вскрыли могилу Цветовой. Экспертиза показала: левая рука трупа вывихнута, причем сухожилия в локте порваны! Сомнений не было — догадка молодого следователя верна: совершено убийство! На следующее утро Данишев подготовил дело об убийстве Цветовой, как велит закон, для передачи по подследственности. И капитан Минаев, подписывая соответствующую сопроводительную бумагу, сказал:

— Дела об убийствах подследственны нашей строгой тёте — прокуратуре. Это ее епархия. Но милицию в подобных случаях, Назип Гатаулович, еще ни один земной бог не освобождал от бремени поиска преступников. Так что действуйте...

«Какие мотивы убийства? — размышлял следователь. — Ограбление? Но что брать у одинокой старой женщины, получавшей небольшую пенсию?» Судя по протоколу осмотра места происшествия, разбойное нападение в целях завладения имуществом почти не просматривалось. Единственная, маленькая зацепка за эту версию — следы поспешного поиска в одном из ящиков комода. Но эта зацепка, как прелая соломинка, была слишком слабой, чтобы можно было за нее ухватиться сразу обеими руками.

Данишев решил начать свои поиски с осмотра дома, где жила потерпевшая.

Небольшой дом, сложенный из красного кирпича почти полторы сотни лет назад, предназначался для челяди, обслуживающей особняк богатого сановника; он находился за высоким зеленым забором. Цветова прожила здесь, как выяснил следователь, около пятидесяти лет. После ее гибели наследники не объявились, и дом был передан исполкому местного Совета. Но не был заселен — требовался капитальный ремонт.

Назип открыл калитку: в глубине двора тонул в зелени дом, чуть накренившись, словно старый пароход, получивший пробоину. От калитки тянулся толстый поржавевший провод, который проходил мимо самого крыльца дома. «Собачья канатная дорога», — отметил про себя он, глядя на большую собачью конуру, сбитую из грубых неотесанных досок. Назип обошел кругом дом и заметил, что проникнуть в него можно было практически только через крыльцо: все окна покрывала паутина железных решеток толщиной с большой палец. «Не дом, а сущая гауптвахта», — лейтенант окинул его взором от фундамента до крыши. На кирпичной трубе, вытянувшись в стрелу, словно приготовившись к прыжку, чернел петух-флюгер на фоне голубого неба. Флюгер то и дело поворачивался, издавая чуть слышный тонкий, тоскливый скрип, как бы подчеркивая заброшенность этого старого несчастливого дома.

Внутренний осмотр «каталажки», как мысленно называл Данишев это строение, ничего практически ему не прояснил. Во всяком случае, после осмотра он не знал: где та единственная тропинка, которая должна привести к цели. Лейтенант осмотрел двор. Многие грядки, находящиеся за домом, размыло дождями, а для сорняков, покрывавших участок непролазным ковром, наступили лучшие времена. Чуть дальше, к забору, начиналось царство крапивы, буйствовавшее с весны до самой поздней осени.

Данишев еще раз взглянул на дом — какая-то сила снова манила его туда. Но это уже был, пожалуй, не долг следователя, а чисто человеческое любопытство к таинствам прошлого века. В восемнадцатом веке рядом с дворцами царских вельмож строили миниатюрные красивые домики, которые кое в чем копировали основное здание, а век спустя: какие-то избушки на курьих ножках; нравы, что ли, испортились?

Из небольшого квадратного отверстия в фундаменте, жалобно мяукая, вылезла облезлая полосатая рыжая кошка.

— А подвал-то я не осмотрел! — вслух произнес следователь, заспешив в дом. И в протоколе осмотра места происшествия подвал не фигурирует!

Назип вошел в дом. Лишь через полчаса после тщательного поиска следователь обнаружил люк в подвал. Вход оказался в сенях и довольно искусно замаскированным. Назип по наклонной лестнице, словно по детской горке, спустился в глубокий подвал.