Убийство в сливочной глазури - [62]

— А, — облегченно выдохнула Трейси. — Я поняла, тетя Ханна. Это как когда Энн Вьюн знакомится с пэром Сизоноусом.

— Э-э-э… — Ханна в недоумении пожала плечами и повернулась к Андреа.

— Правильно, дорогая, — сказала Андреа, глядя на Ханну. — Это в книжке, которую она читает. Кстати, Трейси, поторопись, если хочешь успеть дочитать до конца. Папочка обещал вернуть ее сегодня в библиотеку, чтобы взять тебе новые книжки.

Трейси помчалась в свою комнату, а Ханна и Андреа некоторое время молча смотрели друг на друга. Первой заговорила Ханна:

— Итак: Уинтроп англичанин, у него есть титул, он танцует как бог и похож, по ее мнению, на Кларка Гейбла. Посмотрим правде в лицо, Андреа. Если мы не сможем услать его в экспедицию на Северный полюс, мать будет для нас потеряна.

— Нет, Майк, я еще не успела поужинать, — сказала Ханна, придерживая левой рукой телефонную трубку. Правой она бросала в кипящую воду куски говяжьей печени. — Я готовлю ужин для Мойше.

В подтверждение ее слов Мойше потерся об ее левую ногу и мяукнул. Ханна посмотрела на него и передала ему слова Майка:

— Поверь, Мойше, лучше тебе этого не пробовать. Иначе потом все жизнь не притронешься к еде.

Свободной рукой Ханна выудила при помощи шумовки кусок печенки и даже застонала от отвращения. Мойше и Майк живо откликнулись на ее стон. Мойше стал энергичнее тереться об ногу, выражая этим свое кошачье восхищение ее поступком, а Майк спросил, что случилось.

— Ничего особенного, если ты кот, — ответила Ханна. — Я буду готова через двадцать минут. Позвони мне, когда подъедешь к воротам, и я выйду тебе навстречу.

Положив трубку, Ханна вернулась к печени. Цвет ее был серый, с каким-то трупным оттенком, и пахла она как… как вареная печень. Этот запах был вовсе не из числа ее любимых ароматов, и она с радостью согласилась встретить Майка на улице.

— Потерпи еще немного, Мойше, — сказала Ханна, доставая сковородку и ставя ее на плиту. Она включила конфорку, отмерила столько растительного масла, сколько Мойше полагалось по рецепту, и вывалила на сковороду печень и заранее приготовленный рис. Потом взбила в кухонном комбайне яйцо вместе со скорлупой. Она взбивала его столько, сколько могла выносить хруст крошащейся под лезвиями скорлупы, а потом вылила на сковороду.

— Красота, — вздохнула она, перемешивая все до тех пор, пока на сковороде не образовалась омерзительная однородная масса. Немного специй могли бы поправить дело, но, наведя справки, Ханна выяснила, что Лайза была права. Специй Мойше не полагалось. Ханна выскребла содержимое сковородки в кошачью миску, посадила Мойше рядом и сказала с натужной улыбкой:

— Bon appetit.

Мойше понюхал содержимое миски, и несколько бесконечно долгих минут Ханна с тревогой ждала, что он откажется есть ее кулинарный шедевр. Но он с урчанием вгрызся в первый кусок.

— Тебе нравится? — спросила Ханна, чувствуя себя студенткой Американского кулинарного института, которую похвалил главный шеф-повар.

Мойше на нее даже не взглянул. Он поглощал кусок за куском. Кот, который в течение последних нескольких дней воротил нос от миски с едой, теперь уписывал за обе щеки, чуть ли не вылизывая саму миску.

— Господи, благодарю тебя! — пробормотала Ханна. В конце концов, она теперь знает, чем кормить Мойше, и уверена, что эта еда будет ему на пользу. Оставив кота наслаждаться вкусным ужином, Ханна собрала посуду, поставила в посудомойку, открыла все окна, чтобы проветрить кухню, и побрызгала освежителем воздуха. Освежитель подарила ей Делорес после того, как в прошлый раз побывала у нее в гостях. Потом Ханна взглянула на часы и помчалась в спальню, чтобы переодеться для ужина с Майком.

— Нигде не умеют обжарить лук колечками так, как это делают здесь, — заявил Майк и взял еще одно толстое, хрустящее, обжаренное до золотистого цвета кольцо лука из корзинки в центре стола.

— Это точно, — согласилась Ханна, доедая свою порцию. — Может, закажем еще порцию на двоих?

— Почему бы и нет? У меня весь вечер свободен. Вчера мы с Биллом работали до полуночи, а позавчера — до одиннадцати вечера. Кажется, нам надо немного отдохнуть от расследования, чтобы проветрить мозги.

Ханна подождала, пока Майк подзовет официантку и закажет ей еще одну порцию обжаренных луковых колец. И задала вопрос, вертевшийся у нее на языке с тех пор, как Майк упомянул про расследование.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— И да, и нет.

— То есть?

— То есть у нас есть подозреваемые, но ни один из них, как мне кажется, убийства не совершал. Билл тоже так думает, а у него нюх на такие вещи.

Прежний опыт подсказывал Ханне, что Майк ничего ей не расскажет, если она его не спросит. И даже в этом случае он может умолчать о важном.

— И кого вы подозреваете?

— Так-так, — широко улыбнулся Майк. — Сначала ты мне расскажи.

Ханна как могла постаралась изобразить невинность.

— Я? С чего ты взял, что я кого-то подозреваю? Ты мне сам велел прекратить расследование, не помнишь?

— Ну да. Ладно, я спрошу по-другому. Кого ты подозревала до того, как перестала заниматься расследованием?

Ханна вздохнула. От Майка она ничего не добьется, если только на него не поднажмет. А чтобы поднажать, нужно сначала дать ему какую-нибудь затравку.