Убийство в сливочной глазури - [2]

— Привет, мам, — сказала она, присаживаясь на стул.

Разговоры с матерью краткостью не отличались. Но из трубки раздался совсем другой голос:

— Я уже звонила в магазин, и Лайза сказала, что ты придешь попозже, потому что повезла Мойше к ветеринару.

— Так и есть, — ответила Ханна. Она привстала, чтобы вылить остатки кофе из термоса в чашку. Звонила сестра, и разговоры с ней тоже отнимали много времени.

— С ним что-то ужасное? — спросила Андреа.

— Ужасное, но не с ним, а с моими ушами. Мойше орал всю дорогу туда и всю дорогу обратно. Не волнуйся, Андреа, он в порядке. Мы ездили на ежегодное обследование и заодно сделали пару уколов.

— Вот и хорошо, — облегченно сказала Андреа. — Я же знаю, как ты его любишь. Ты оставила ветеринару предвыборный плакат Билла?

— Да. Когда я уезжала, Сью как раз вывешивала его в окне.

— Отлично. Польза есть от каждого плаката. Ты уже читала газету?

Ханна бросила взгляд на сумку. Аккуратно упакованная в пленку «Лейк-Иден Джорнал» торчала из ее бокового кармана.

— Я ее взяла с собой на работу. Думала прочесть, когда будет перерыв.

— Посмотри сейчас, Ханна. На третьей странице.

— Ладно, — уступила Ханна и разорвала полиэтилен. Но на странице три располагался редакторский раздел, где она не обнаружила ничего, что могло бы привести Андреа в восторг.

— Нашла? — тоном заговорщицы спросила Андреа.

— Нет.

— В бюллетене для избирателей!

Ханна наклонилась к газете и уставилась в небольшой раздел, который весь последний месяц вел Род Меткаф.

— Билл идет ноздря в ноздрю с шерифом Грантом!

— Точно! Я же говорила ему, что у нас все получится! Конечно, до выборов еще две недели, и всякое может случиться. Но как будет здорово, если Билл в самом деле победит!

— Конечно! Андреа, ты столько сил вложила в эту кампанию.

— Спасибо. А у меня еще новость.

— Что такое?

— Доктор Найт определил, что роды случатся на третьей неделе ноября.

Ханна нахмурилась.

— А он умеет рассчитывать срок?

— Конечно. В сущности, это всегда лишь догадки. Все думают, что умеют определять сроки, а на самом деле не умеют. Мать Билла уверена, что ребенок родится в день выборов. По-моему, она просто хочет, чтобы на вечере в честь победы Билла на выборах вся слава досталась ей. А наша мама считает, что роды будут в начале декабря, потому что в этот раз живот не такой большой, какой был, когда я носила Трейси. Говорит, что еще не время. Без мнения Билла тоже не обошлось. Он думает, что ребенок родится гораздо раньше, еще до Хэллоуина.

— А сама ты что думаешь?

— Думаю, на День благодарения, как раз когда мы примемся за десерт.

— Откуда такая точность? — спросила Ханна. — У тебя за время беременности обострилось шестое чувство?

— Нет, это оттого, что в ужине на День благодарения мне больше всего нравится твой ореховый пирог. И я так сильно его жду, что обязательно пропущу.

— Не пропустишь. Даже если тебя увезут в больницу, я тебе испеку еще один.

— Как здорово! Спасибо, Ханна. Ну, я побежала, точнее, поковыляла. Сегодня я не дружу с равновесием. Еще появлюсь.

Ханна попрощалась и повесила трубку. Потом налила Мойше свежей воды и сказала ему, что он хороший мальчик. Мойше с энтузиазмом пожирал «взрослый» корм, так что она скомкала брошюру с хитроумными советами доктора Боба и выбросила ее в мусорное ведро. Потом натянула перчатки и вышла.

Улица встретила ее ледяным ветром. Дрожа, Ханна спустилась по ступенькам. Середина октября — самое время вытащить на свет божий зимнюю куртку. Спустившись еще на один пролет в подземный гараж, Ханна направилась к леденцово-красному внедорожнику, небольшому грузовичку, который все дети городка Лейк-Иден называли «машина с печенюшками». Она села за руль, завела мотор и выкатилась на пандус.

Выехав из дома, Ханна свернула влево на Олд-Лейк-роуд и оказалась на живописной дороге, ведущей в центр города. Дорога шла вдоль озера Иден и была на несколько миль длиннее главного шоссе, но Ханне она все равно нравилась больше: так приятно ехать мимо семейных ферм Миннесоты и кленовых рощ, принаряженных в разноцветную осеннюю листву. На такой дороге и душа отдыхает. К тому же Ханна предпочитала дышать ароматами холодной воды и сосен, а не выхлопными газами автомобиля, который никак не удается обогнать на федеральной магистрали.

Ожидая сигнала светофора на перекрестке Олд-Лейк и Дайари-авеню, Ханна отметила замечательную телефонную будку. Сзади никого не было, поэтому она съехала на обочину и достала из грузовичка предвыборный плакат Билла. Ханна пообещала Андреа, что будет расклеивать хотя бы шесть плакатов в день. Шесть секунд — и плакат уже прилеплен к будке. Ханна отошла, полюбовалась гигантской улыбающейся физиономией зятя и улыбнулась. Большие угловатые буквы плаката гласили: «Билла Тодда — в шерифы!»

Десять минут спустя Ханна вкатилась в аллею и свернула у небольшого белого здания, где располагались ее пекарня и кафе. Припарковавшись, она вошла через черный ход, вымыла руки и, толкнув дверь, оказалась у кофейной стойки, уже готовая подменить молодую помощницу Лайзу Герман, что сидела на высоком стуле за кассой. Вокруг Лайзы толпились утренние покупатели.