Убийство в сахаре - [2]

— Кофе, — блаженно прошептала Ханна, втянув носом ароматный пар и сделав долгожданный глоток, — почти так же прекрасен, как…

Но подобрать сравнение она не успела — зазвонил телефон.

— Мама! — пробормотала Ханна таким тоном, точно занозила палец, и потянулась снять трубку. Автоответчиком здесь не отделаешься — только отсрочишь неизбежное. Делорес Свенсен была неутомимой женщиной. Если она хочет поговорить со своей старшей дочерью прямо сейчас, то не уймется, пока та не снимет трубку.

— С добрым утром, мама, — с натужной бодростью сказала Ханна. Потом села на стул. Все знали, что разговор с Делорес длится не меньше часа.

— С добрым утром, дорогая. Судя по голосу, ты сегодня встала с нужной ноги. — Делорес заметила тон Ханны и поспешила нацепить на нее ярлык. — Я знаю, ты сейчас по горло занята этим рождественским ужином, вот я и подумала: позвоню, спрошу, чем могу тебе помочь.

Ханна насторожилась. Если Делорес предлагала свою помощь, значит, ею двигали корыстные мотивы.

— Спасибо, мама, только все уже сделано.

— Как же иначе! Милая, ты такая организованная. Я тебе не рассказывала, что Луэнна достала антикварную серебряную лопатку для торта эпохи Регентства[1]?

— Нет, — ответила Ханна. Она отошла к столу, чтобы налить себе еще кофе, немилосердно растянув при этом телефонный шнур. Луэнна Хэнкс была помощницей Делорес и Кэрри в «Бабушкином чердаке» — магазине антиквариата, который две дамы открыли по соседству с кафе Ханны. Никто лучше Луэнны не умел скупать антиквариат на аукционах.

— Я подумала, что эта лопатка могла бы тебе сегодня пригодиться. У нее рукоятка в виде чудной старомодной рождественской елочки.

— Ты же говорила, она эпохи Регентства.

— Ну да, дорогая.

— Вот не думала, что в эпоху Регентства в Англии наряжали елку.

— Конечно, не наряжали. Но не забывай, что регентствующая королева была немкой. И так как эту лопатку сделали для придворного сервиза, ее украшает прелестная немецкая рождественская елочка.

— Мило, — сказала Ханна. — Она бы в самом деле пригодилась.

— Я знала, дорогая. Когда я ее вчера показала Уинтропу, он сразу сказал, что такой лопаткой нужно разрезать торт по рецепту той эпохи.

При упоминании «друга сердца» матери Ханна поморщилась. Хотя доказательств у нее не было, ее не оставляло смутное подозрение, что «Винни», как его называла ее племянница Трейси, на самом деле был просто жуликом. Она попросила Нормана Роудса (сына Кэрри, с которым Ханна изредка ходила на свидания) узнать о нем что-нибудь через Интернет. Норман ничего подозрительного про английского лорда, смеху ради заехавшего в Лейк-Иден, не нашел.

Ханна решила сосредоточиться на насущных проблемах.

— Конечно, лопатка для торта — это здорово, но ведь никто не собирался печь торт эпохи Регентства.

— Собирался, дорогая. Ты забыла про Шоколадное Сияние леди Гермионы.

— Леди Гермионы?! — выпалила Ханна на такой высокой ноте, что руководителю хора школы Джордан Хай, определившему ее в альты, стало бы стыдно. — Какой еще леди Гермионы? Этот торт придумала я, и ты это отлично знаешь!

— Знаю, знаю. Видишь ли, в чем дело… Милая, эта лопатка стоит кучу денег, и кому попало я ее не доверю. Поэтому пришлось немного схитрить.

— Немного — это насколько?

— Я сказала, что рецепту Шоколадного Сияния леди Гермионы уже несколько веков. Если это развлечет Уинтропа, какая разница, как давно нашей семье известен рецепт торта?

Ханна вздохнула. Она очень не любила врать, даже если это шло на пользу, а уж на веселье Уинтропа ей и подавно было начхать.

— Мама, твоя хитрость здесь не поможет. Для моего торта нужен охлажденный концентрат апельсинового сока. Откуда ему было взяться в эпоху Регентства?

— Это неважно. Уинтроп даже не заметит. А если заметит, я скажу, что поначалу торт пекли с апельсиновым джемом, — Делорес вздохнула. — Ты не сердишься? — дрогнувшим голосом спросила она.

Пару секунд Ханна колебалась, но потом решила сдаться. Эти дрожащие нотки в голосе матери…

— Ладно, мама. Если Уинтроп спросит меня в лоб, я врать не стану, но пока не спросит — буду молчать как рыба.

— Спасибо, моя дорогая! Мне пора бежать. Через десять минут приедет Кэрри, а мне еще надо успеть накраситься.

Ханна попрощалась и повесила трубку, но в ту же секунду телефон зазвонил снова.

— Мама, — пробормотала Ханна. Делорес часто перезванивала сразу после разговора, если забывала рассказать что-нибудь, с ее точки зрения, очень важное. — Ну что еще, мама, — спросила Ханна, решая обойтись без приветствия. Если она не хочет опоздать на работу, пора выходить из дома.

— Какая я тебе мама, — мужским голосом сказала трубка, слегка хмыкнув. — Это Майк.

Ханна с размаху опустилась на стул. Стоило ей услышать голос Майка Кингстона, как колени у нее подкашивались, а сердце начинало выпрыгивать из груди. Вдохнув поглубже, Ханна решила не обращать на это внимания.

— Я хотел узнать, кто будет сегодня готовить мой паштет.

Ханна еще раз глубоко вдохнула и с трудом удержалась, чтобы все ему не выложить. Высокий, мускулистый, красивый настолько, насколько это прилично мужчине. Как такому отказать?

— Это секрет. Ты же знаешь правила. Имена поваров должны сохраняться в тайне, чтобы никого не обидеть.