Убийство в Пражском экспрессе - [24]

— Думаю, вам известно, что после французской революции 1789 года Мальтийский орден лишился всех своих владений во Франции. Император Павел I относился к нему с большим подобострастием и, вступив на престол, решил приютить орден под крылом России. Государь поручил Безбородко провести переговоры с мальтийцами. Не прошло и двух месяцев, как была подписана конвенция об учреждении российского приорства[13]. Теперь орден получал большую часть финансирования из Петербурга. Фактически, до девяноста процентов средств шло из России. Государь этим гордился. Магистр ордена Фердинанд фон Гомпеш провозгласил Павла I протектором ордена. Император стал именоваться теперь рыцарем ордена, как, кстати, и обер-гофмейстер[14] Александр Безбородко. В награду за дипломатическую победу Павел Петрович подарил Александру Андреевичу большой золотой мальтийский крест, усыпанный брильянтами. После смерти Безбородко его не нашли. Есть предположение, что Безбородко был близок к вольным каменщикам. Достоверных свидетельств на этот счёт нет. А те, что есть, это опровергают. Но как тогда объяснить, что крест передавался масонами из поколения в поколение?

— Простите, но масоны не розенкрейцеры[15], не «Орден розы и креста». Какое отношение мальтийский крест может иметь к масонству? — слегка поднимая брови, справился Ардашев.

— В истории много причудливых хитросплетений и необъяснимых фактов. А как объяснить, что Российский император вступил в католический орден, если человек православного вероисповедания вообще не имел права там находиться? И всё это не мешало ему поддерживать отношения с масонами, хотя они были не всегда гладкими. Но вернёмся к кресту. В 1822 году масонские ложи в России были официально запрещены. Они стали возрождаться после беспорядков 1905 года. Что касается меня, то мой путь к масонству начался в 1912 году, когда в России была учреждена ложа «Великий Восток Народов России». Но она была не такая, как, допустим, во Франции. Ради конспирации мы отказались от составления списка масонов, разорвали все связи с зарубежными обществами, упростили обряд инициации и разрешили женщинам вступать в ложу. Главное, чему мы старались следовать — высокие моральные качества членов организации и способность хранить тайну. Руководил ложей верховный совет, во главе которого стоял генеральный секретарь. В 1917 году я уже входил в верховный совет, а генеральным секретарём был управляющий делами Временного правительства Гальперин. Он-то и передал мне это сокровище Безбородко на хранение. И вот я в Праге.

Ардашев пожал плечами и проговорил с недоумением:

— Простите великодушно, Никанор Евграфович, но я не пойму, в чём должна заключаться моя помощь? Подлинный крест остался у вас, и кредит, насколько я понимаю, вы всё равно получите.

Кисловский поправил пенсне, вынул из кармана пиджака свёрнутый лист и протянул Ардашеву.

— Разберёте? Здесь на чешском. Подбросили под дверь второго дня.

Клим Пантелеевич кивнул и прочёл: «Пан Кисловский, в договоре написано, что Ваш крест золотой и украшен брильянтами. На самом деле, он медный с позолотой и обычным хрусталём. Я готов вернуть его вместе с остальными бумажками за 200 000 крон, или обменять на настоящий крест. В противном случае, я расскажу газетчикам, что Вы мошенник и предъявлю доказательства. Деньги или подлинный крест вышлите посылкой на адрес: Прага, Главпочтамт. Подателю купюры в 20 крон: серия P030, Č. 386515. Если не получу через пять дней, ждите беды».

Клим Пантелеевич поднял глаза и сказал:

— Написано карандашом, печатными буквами, коряво и с ошибками. Похоже, что и, впрямь, вор писал.

— Вероятно. А крест, видимо, отнёс скупщику краденного. Тот проверил и вернул.

— Кто ещё знает об этом письме?

— Господин Крамарж и братья, вольные каменщики. Я поведал им о проблеме.

— Позвольте узнать, а какова их реакция?

— Обсуждали. Собрать такую сумму немыслимо. Появилось предложение расправиться с вымогателем. Говорят, в России идёт война, и мы не можем подвергаться шантажу.

— Резонно. — Ардашев внимательно посмотрел на собеседника. — Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы предложить мне это сделать?

— Нет-нет! Что вы! Понимаете, с одной стороны, в моём лице вся эмиграция, помогающая России, оказалась в весьма щекотливом положении, а с другой, если этот вор будет убит, то полиция возьмётся за расследование. И кто знает, возможно, они докопаются до истины. И тогда члены правительства, выступающие против помощи России, поднимут такой вой, что нас откажутся кредитовать все европейские банки. — Он помедлил немного и добавил: — Господин Крамарж характеризовал вас, как умного и рассудительного человека. Я описал ситуацию. Мне больше, нечего добавить.

Ардашев молчал.

Кисловский поднялся, одёрнул пиджак и произнес:

— Простите, что отнял у вас столько времени. Надеюсь, наш разговор не выйдет за пределы этого кабинета.

Клим Пантелеевич встал с кресла.

— Никанор Евграфович, я готов вам помочь. В делах с шантажом нельзя торопиться. Надобно просчитать все возможные варианты. Пусть вор сделает ещё один шаг. А я за это время постараюсь, что-нибудь разузнать. Давайте встретимся дня через три. Но, если раньше у вас появятся какие-то новости, пожалуйста, непременно мне о них сообщите.