Убийство в лабиринте - [40]

Судья Ди сразу отметил, что зал обставлен в скромной, но изящной манере. Он подумал, что массивные старинные стулья и столы, равно как и прекрасные картины на стенах, наверняка остались от старого губернатора.

Пока слуга наливал чай в чашки из редкостного старинного фарфора, судья начал разговор:

— У меня есть правило навещать видных граждан округа, в который я получил назначение. В вашем случае мне особенно приятно это сделать, поскольку я давно мечтал о встрече с сыном столь выдающегося государственного мужа, каковым был покойный губернатор Ю Шоуцзянь.

Ю Ги вскочил со стула и троекратно поклонился судье. Снова опустившись на место, он затараторил:

— Десять тысяч раз приношу благодарность вашей чести за добрые слова! Да, мой покойный отец и вправду был замечательным человеком, вернее, самым что ни на есть замечательным! Как прискорбно, что я, ничтожный, являюсь недостойным сыном своего великого отца! Увы, подлинный талант даруется лишь Небом. Потом его можно совершенствовать усердными занятиями. Однако если, как в моем случае, нет прочной основы, то даже занятия с раннего утра допоздна не принесут желанных результатов. Но я надеюсь, что по крайней мере сознаю собственную ограниченность. Я человек средних способностей, ваша честь, поэтому никогда не осмеливался претендовать на сколько-нибудь высокую должность. Предпочитаю проводить свои дни тихо, по мере способностей управляя своими домами и земельными владениями.

Потирая пухлые ручки, он подобострастно улыбнулся. Судья Ди уже собирался что-то сказать, но Ю Ги продолжил:

— Мне стыдно, что вы, такой образованный человек, вынуждены вести беседу со мной недостойным. Меня это особенно удручает, поскольку я чувствую себя польщенным, что столь знаменитый судья снизошел до того, чтобы посетить мое жалкое жилище. Нижайше благодарю вашу честь за арест этого негодяя Цзянь Моу. Как блестяще это было проделано! Прежние судьи сразу подчинялись Цзяню. Как это прискорбно! Я прекрасно помню, что мой почтенный отец часто неодобрительно высказывался о низких моральных устоях молодых чиновников. К счастью, ваша честь является исключением. Я хочу сказать, что всем прекрасно известно…

Ю Ги на мгновение запнулся, и судья Ди быстро прервал его:

— Покойный губернатор, видимо, оставил вам немалое состояние.

— Разумеется! — ответил тот. — И как это печально, что я глуп! Практически все мое время уходит на управление земельными владениями. А эти арендаторы, ваша честь! Разумеется, они честные люди, рискну сказать, даже лучшие, но всегда у них задержки с выплатой ренты. И как я не устаю повторять, местные чиновники сильно отличаются от столичных…

— Я слышал, — не дал ему договорить судья Ди, — что у вас есть прекрасное загородное имение за восточными воротами.

— Да, — ответил Ю Ги, — хороший участок земли.

И вдруг замолчал.

— Как-нибудь мне хотелось бы посмотреть имеющийся там лабиринт, — сказал судья Ди.

— Какая честь! Какая честь! — возбужденно заголосил Ю Ги. — К сожалению, это место в совершенно запущенном состоянии. Я бы давно перестроил дом, но мой достопочтенный отец настолько его любил, что специально приказал ничего там не менять. Да, ваша честь, хоть я и не отличаюсь умом, но при этом, надеюсь, не лишен сыновней почтительности. Мой отец оставил присматривать за ним пожилую супружескую пару. Конечно, они верные слуги, но абсолютно неспособны поддерживать там порядок. Вы же знаете, как бывает со старыми слугами: считается, что не следует их особо утруждать. Я никогда там потом не бывал. Надеюсь, ваша честь понимает, что старые супруги могли бы подумать…

— Меня очень интересует этот лабиринт, — сдержанно прервал его судья Ди. — Говорят, он весьма оригинальный. Вы когда-нибудь были внутри?

— Нет, по правде сказать… Нет, я никогда не осмеливался заходить туда. Признаюсь вашей чести, что отец относился к лабиринту с особым вниманием. Только он знал секрет…

— Я полагаю, — небрежно заметил судья Ди, — что вдова покойного губернатора знала тайну лабиринта?

— К моему прискорбию, — вскричал Ю Ги, — должен известить вашу честь, что моя мать скончалась, когда я был совсем юным. Какая непоправимая утрата! И это случилось после долгой, тяжелой болезни!

— По правде говоря, я имел в виду вторую жену губернатора, вашу мачеху.

Ю Ги снова с необычайным проворством вскочил со стула. Прохаживаясь взад-вперед перед судьей, он воскликнул:

— Это для меня очень больной вопрос! Как жаль, что нам приходится об этом говорить! Ваша честь наверняка поймет, как тяжело преданному сыну признать, что его уважаемый отец однажды совершил промашку. Точнее, сделал чисто человеческую ошибку, и причиной тому была только его возвышенная, щедрая натура. Увы, ваша честь, мой отец позволил обмануть себя умной, но порочной женщине. Ей удалось пробудить к себе жалость, и он женился на ней. Ох, эти женщины! Вместо благодарности она изменила ему с каким-то молодым негодяем. Прелюбодеяние, ваша честь, это отвратительное и мерзкое преступление! Мой отец знал об этом, но хранил молчание. Даже мне, родному сыну, он не поведал о своих горестях. Только на смертном одре в своих последних словах он открыл эту ужасную гнусность!