Убийство Троцкого - [5]

Было другое обстоятельство, гораздо более важное. Франк Джексон сорил деньгами. Однажды он подарил Сильвии Агелов три тысячи долларов, причем объяснил ей, что деньги эти получил от своей матери. Секретарям же Троцкого Джексон сообщил, что работает у одного нью- йоркского богача, обладающего состоянием в 60 миллионов долларов. Имени этого архимиллионера он не назвал, называл его просто «босс». Работает? В качестве кого? Джексон сказал, что нью-йоркский богач поставляет разные товары Англии и Франции. Конечно, деньги не пахнут. Но троцкист, помогающий поставлять товары «воюющим империалистам»?.. Кроме того, казалось бы, незачем было скрывать имя американца, поставляющего товары Англии и Франции — тут ничего недозволенного нет. Кроме того, самая цифра «60 000 000», казалось бы, должна была бы обратить на себя некоторое внимание: людей, обладающих таким состоянием, немного ведь даже в Соединенных Штатах. Не могла ли у Троцкого проскользнуть зловещая мысль: уж не на Лубянке ли живут и мать Джексона, и его архимиллионер?

Мы до сих пор не знаем, какова настоящая национальность и какова настоящая фамилия «Джексона». При первом допросе после убийства он показал, что он не канадец и не Джексон, что его в действительности зовут Жак Морнар ван ден Дрешд, что он сын бельгийского дипломата, родился в Тегеране и учился в иезуитском коллеже имени Игнатия Лойолы, в Брюсселе, где живут его родные.

Через шесть дней после этого бельгийский посланник в Мексике, отправивший своего представителя в больницу для разговора с убийцей, повел до сведения мексиканских властей следующее: в Брюсселе есть два иезуитских коллежа, но ни один из них не носит имени Лойолы; Джексон ван ден Дрешд говорит по-французски не так, как говорят бельгийцы; никаких подтверждений того, что он сын дипломата, нет; указанный ш брюссельский адрес родных — ложен.

Я не думаю, чтобы у бельгийского посланника в Мексике мог быть сколько-нибудь значительный аппарат для расследования такого вопроса в нынешнее время, когда в Брюсселе хозяйничают немцы. Тем не менее в шесть дней обман убийцы был бельгийцами разоблачен. Едва ли можно сомневаться в том, что и Троцкий мог бы навести некоторые справки, которые заставили бы его призадуматься. Тем не менее с истинно поразительным легкомыслием он открыл, убийце двери своего дома.

Это может объясняться тем, что Троцкий плохо разбирался в людях. Однако элементарных правил осторожности он не соблюдать не мог. Если Джексон не был нужен, то, несмотря на свойство с бывшей секретаршей, несмотря на протекцию Сильвии, Троцкий не пустил бы Джексона к себе на порог. Почему же Джексон мог казаться Троцкому полезным человеком? Он писал, правда, какие-то статейки, но их Троцкий ни в грош не ставил. Молодой канадец был ему нужен не для статеек. Оговариваюсь: если бы у Троцкого были серьезные подозрения, он, разумеется, уклонился бы от знакомства с Джексоном. Но серьезных подозрений у него, наверное, не было. Вероятно, он не раз себе говорил, что рискует при встрече почти с каждым человеком: ну что ж, есть небольшой риск. Однако и на этот небольшой риск Троцкий мог пойти только при следующем предположении: Франк Джексон давал ему деньги, нужные ему до зареза: нужные для него, для койоаканского дома, для телохранителей, для существования, для троцкизма. Троцкий, умный, хитрый, видавший виды человек, попался, как мальчик, в ловушку, расставленную ему людьми, которым, наверное, было хорошо известно его материальное положение.

Повторяю, с достоверностью тут ничего сказать нельзя. Если бы «канадец» на суде сам объявил, что давал Троцкому большие суммы, его показания нетрудно было бы отвести. Нетрудно было бы отбросить и свидетельства обратные; вполне возможно, что Троцкий получал у него деньги с глазу на глаз и никаких «книг» не вел. Разумеется, ничего худого тут не было бы: отчего же не брать на движение деньги от состоятельного сторонника этого движения? Секретарь Троцкого в статье, написанной после его убийства, описывая те меры, которые принимались по превращению койоаканского дома в крепость — устройство стальных дверей, электрических приспособлений, сирен, проволочных заграждений, — добавляет, что это оказалось возможным «благодаря пожертвованиям сочувствующих лиц и членов Четвертого Интернационала»... Не было бы ничего удивительного, если б в числе «сочувствующих лиц», быть может, главным из них — или даже единственным — оказался Джексон. Он, конечно, с удовольствием мог принять участие в укреплении дома Троцкого, зная заранее, что стальные двери и пулеметы никак Троцкому не помогут. Он был «хорошо известен своей щедростью, — сообщает, кстати, тот же секретарь.

Как бы то ни было, в телеграммах из Мексики корреспондентов больших иностранных газет был прямые указания, что «канадец» давал деньги на предприятия Троцкого. «New York Post» говорит о нем, как о «generous financial sympathiser»{4}. Я не думаю, чтобы он давал большие суммы. Главное, вероятно, сводилось к обещаниям. Быть может, и нью-йоркский «босс» с капиталом в 60 миллионов долларов был выдуман именно для этого. Гораздо проще ведь было бы объявить богатым человеком самого себя: «Имею состояние и рад его отдать для идеи». На нью-йоркского архимиллионера было, по-моему, удобно ссылаться именно для того, чтобы меньше давать наличными и больше кормить обещаниями: «Босс сейчас наживает миллионы, как только я получу от него деньги, тогда» — и т. д. Человека же, подающего подобные надежды, нельзя было не принимать дома запросто. Только такое объяснение я могу дать этому поразительному факту: в дом, где жил человек, заведомо подвергавшийся смертельной опасности, пустили гостя, который, в сущности, никому известен не был и который при внимательном к нему отношении должен был показаться подозрительным.