Убийство - [42]

Он отнял ладони от моего лица, скользнул ими по моим рукам. Потом вдруг нахмурился и встряхнул меня:

— Что за поза? Черт возьми, сколько раз можно повторять! У тебя ведь есть ноги? Ты же не на приеме у акушерки? Тогда встань как следует!

Я извинилась и встала, как он велел, — так, как он меня учил.

— Хорошо, — кивнул он, — вот так и стой. Спой-ка мне «Звездную пыль». Это такая вещь, что даже ты не можешь ее испортить. Ну, чего ты ждешь?

— Не могу. Ох, Рэгз, я...

Он запустил пальцы в свою шевелюру.

— Да ладно, начинай. Хотя погоди-ка. Сядь там, да-да, вон там, черт побери. Я дам тебе послушать, как нужно петь «Звездную пыль»... почти так, как нужно.

Я села за его письменный стол. Он устроился на стуле и заказал разговор со своей женой.

Их соединили, и он слегка отстранил трубку от уха.

— Привет, Джейни. Как дела, как мальчики?

Слов я разобрать не могла, до меня доносился только звук ее голоса. Какое-то кряканье, похожее на утиное.

— Они уже спят, наверное? Ну и отлично. Не буди их.

Их никто уже не разбудил бы. Никто и никогда.

— Слушай, Джейни, у меня здесь сидит один человек, и я хочу, чтобы ты спела для него... Ладно, оставь это. Выдай-ка мне «Звездную пыль», да погромче, этот тип глуховат...

Конечно, петь она не могла. Да и кто бы смог, если нет носа и половины языка, если нет ни зубов, ни, собственно, места, откуда они растут. Но раздался щелчок, потом скрежет, и ее голос зазвучал из аппарата.

Это было чудесно — как она пела «Звездную пыль». Наверное, так же чудесно, как и то, что пластинка разошлась тиражом в три миллиона копий. Но Рэгз помрачнел. Он ерзал на стуле, и сигарета в углу его рта нервно прыгала вверх-вниз.

Он отодвинул от себя трубку и хмуро посмотрел на нее, а потом стал медленно опускать ее на рычаг. И, чем дальше относил ее от себя, тем меньше хмурился, а когда совсем положил ее, то уже не был мрачным. Он улыбался.

Я никогда не видела, чтобы он так улыбался, — мечтательной, далекой улыбкой. Он медленно дирижировал руками в воздухе и беззвучно притопывал ногой.

— Ты слышала, Дэнни? — нежно спросил он. — Ты слышала музыку?

— Да, — кивнула я, — я слышала музыку, Рэгз.

— Музыка... — произнес он. — Музыка не исчезает, Дэнни. Музыка никогда не исчезает.

Глава 10 Генри Клей Уильямс

С того самого момента, как я сел за стол в то утро, я понял, что проблем не избежать. Еще до того, как Лили успела произнести хоть слово. Наверное, такое чутье развивается у любого при условии, что он прожил столько лет в одном и том же доме, с одним и тем же человеком, как это было у нас с Лили. Хотя меня отличает особая наблюдательность. Я всегда замечаю любые мелочи. Какими бы незначительными они ни казались на первый взгляд, я вижу их и делаю для себя выводы. И в девяти случаях из десяти мои выводы оказываются безошибочными. Я сам развил в себе эти способности — они необходимы, если хочешь чего-нибудь добиться в жизни. Конечно, если человеку достаточно быть адвокатом в крошечном городке и должность окружного прокурора шестнадцати графств, крупнейших в штате, его не прельщает, так это его личное дело.

Я приступил к завтраку, уже не сомневаясь, что у Лили есть ко мне разговор. Я догадывался, о чем пойдет речь, и мысленно готовился. Но она никак не решалась приступить, поэтому я решил слегка подтолкнуть ее:

— Я заметил, что у нас заканчивается перец. Напомни, чтобы я купил, когда буду в городе.

— Перец? — переспросила она. — Почему ты решил, что его мало?

— Просто предположил. А что, его еще достаточно? Сходи проверь на кухне.

Она вздохнула и плотно сжала губы. Сидела и молча смотрела на меня, и только утренние лучи поблескивали в стеклышках ее очков.

— Я заметил, что ты поперчила только одно яйцо, когда готовила мне завтрак.

— Перечница перед тобой. Впрочем, ты не замечаешь такие мелочи.

В ее голосе послышалось раздражение. Я ответил, что не мог не заметить перечницы, но мне кажется, что перец тут ни при чем.

— Я просто полюбопытствовал, почему ты поперчила только одно яйцо, тогда как обычно перчишь оба. Естественно, меня это несколько удивило.

— Могу представить, как ты разволновался. У великого человека и проблемы большие.

— Не то чтобы я действительно разволновался. По крайней мере, я ничего такого не сказал. Если мне не изменяет память, а ты должна признать, что подобные вещи случаются крайне редко, то я употребил слова «полюбопытствовал» и «удивило».

Я кивнул ей и отправил в рот солидную порцию.

— Так, значит, ты полюбопытствовал? И такое любопытство вызвано только тем, что я забыла поперчить яйцо! Хочешь, я скажу, что вызывает мое любопытство? Чем ты собираешься заняться, когда больше не будешь окружным прокурором шестнадцати графств, крупнейших в штате? Потому что после осенних выборов ты, мистер Генри Клей Уильяме, станешь безработным.

Последние слова прозвучали как раз в тот момент, когда я отхлебнул кофе, пытаясь протолкнуть в себя яйцо. И конечно, поперхнулся, закашлялся и покраснел. Яйцо пошло в одну сторону, кофе — в другую, и в результате некоторое время я был уверен, что задохнусь.

— Черт побери! — воскликнул я, вновь обретя дар речи. — Что ты имеешь в виду?