Убийство Роджера Экройда - [7]

— Кто вам сказал? — спросил я с большим удивлением.

— Мистер Экройд. С неделю назад. Он очень доволен. Это его давнишнее желание, если я его правильно понял. Я даже думаю, что он оказал некоторое давление на молодого человека. Это никогда не считалось разумным. Молодой человек должен жениться ради себя, а не ради отчима, от которого он зависит.

Мои предположения оказались полностью несостоятельными. Я не мог себе представить, чтобы парикмахер пользовался доверием Экройда и обсуждал с ним вопросы женитьбы его племянницы с приемным сыном. К людям более низкой общественной ступени Экройд выказывал доброе покровительство, но чувство собственного достоинства у него было развито очень сильно. Я понял, что Порротт вовсе не парикмахер. Чтобы скрыть свое смущение, я сказал первое, что пришло мне в голову.

— А чем привлек к себе ваше внимание Ральф Пэтон? Красивой внешностью?

— Нет, не только этим, хотя он необычайно красив для англичанина. У него такая внешность, что ваши женщины-писательницы сравнивали бы его с греческим богом. Нет, с молодым человеком происходило что-то такое, чего я не мог понять.

Последние слова он произнес, как бы размышляя, тоном, который произвел на меня какое-то неопределимое впечатление. Он как бы подводил итог поведению молодого человека в свете только ему одному известных фактов. С этим впечатлением я и ушел, когда из дому меня позвала моя сестра.

Я вошел в дом. На Каролине была шляпка. Она, очевидно, только что вернулась из деревни. Начала она без вступления.

— Я встретила мистера Экройда.

— И что же?

— Я остановила его, но он, казалось, очень спешил и торопился уйти.

Я не сомневался, что было именно так. Он не хотел говорить с Каролиной точно так же, как немногим раньше — с мисс Ганетт. Если не больше. Но не так-то легко отделаться от Каролины.

— Я его сразу же спросила о Ральфе. Он был страшно удивлен. Он не имел никакого представления о том, что парень здесь. Он даже сказал, что я, наверное, ошиблась. Я! Ошиблась!

— Смешно, — заметил я. — Ему следовало бы знать тебя лучше.

— Потом он сказал, что Ральф и Флора помолвлены.

— Я знаю об этом, — перебил я ее со скромной гордостью.

— Кто тебе сказал?

— Наш новый сосед.

Секунду или две Каролина явно колебалась, подобно шарику рулетки, когда он на мгновение замирает между двумя номерами. Но она все ж таки удержалась, чтобы не заговорить о такой соблазнительной новости, и продолжала:

— Я сказала мистеру Экройду, что Ральф в «Трех вепрях».

— Каролина, — упрекнул я ее, — неужели ты не понимаешь, что своей привычкой неразборчиво повторять все, о чем говорят другие, ты можешь наделать много неприятностей.

— Глупости, — сказала моя сестра. — Люди должны знать все. И я считаю, что рассказывать им — это мой долг. Мистер Экройд был очень благодарен мне.

— Что же дальше? — спросил я, так как было видно, что это еще не все.

— Я думаю, он пошел прямо в «Три вепря», и если это так, то Ральфа он там не застал.

— Не застал?

— Нет. Потому что, когда я возвращалась лесом…

— Лесом? — перебил я ее.

Каролина покраснела.

— Сегодня такой восхитительный день, — воскликнула она. — Мне захотелось немного прогуляться. Лес с его осенними красками великолепен в это время года!

Каролина ставит лес ни во что в любое время года. Лес для нее такое место, где можно промочить ноги, или где всякого неприятного рода вещи могут капнуть вам на голову. Нет, в наш местный лес Каролину мог привести только хорошо развитый инстинкт мангусты. Лес — это единственное место, примыкающее к деревне Кингс Эббот, где можно поговорить с молодой женщиной, не боясь, что вас увидит вся деревня. Он граничит с Фернли Парк.

— Ну, продолжай, — сказал я.

— Когда я возвращалась лесом, я услышала голоса.

Каролина помедлила.

— И что же?

— Один голос принадлежал Ральфу Пэтону. Я узнала его сразу. Другой был женский. Конечно, я не думала подслушивать…

— Да, да. Конечно, — заметил я с откровенной насмешкой, которая, однако, не задела Каролину.

— Но я просто не могла не услышать. Девушка что-то сказала, — я не совсем уловила, что именно, — и Ральф ответил. Голос его был сердитый. «Моя дорогая, — сказал он, — неужели ты не понимаешь, что старик может лишить меня наследства? Он сыт мною по горло за последние годы. Еще немного — и все будет хорошо. Нам нужны деньги, моя дорогая. Я буду очень богат, когда старик сыграет в ящик. Он скряга, но он купается в деньгах. Я не хочу, чтобы он изменил свое завещание. Предоставь все мне и не тревожься». Это точно его слова. Я хорошо их запомнила. К несчастью, в этот момент я наступила на сухую веточку или на что-то другое, они умолкли и удалились. Я, конечно, не могла бежать за ними и не увидела, кто была та девушка.

— Это было самым досадным, конечно, — сказал я. — Но думаю, ты все же поспешила в «Три вепря» в бар, чтобы подкрепиться рюмкой коньяка, а заодно и убедиться, обе ли официантки на месте?

— То была не официантка, — с уверенностью сказала Каролина. — Я почти уверена, что это была Флора Экройд. Только…

— Только тогда все кажется лишенным смысла, — согласился я.

— Но если это была не Флора, то кто же?

Моя сестра быстро перебрала всех девушек, живущих в округе, с многочисленным перечислением всех «за» и «против» для каждой. Когда она остановилась, чтобы перевести дух, я пробормотал что-то о больном и выскользнул из дома. Я направился в «Три вепря», полагая, что Ральф Пэтон, вероятно, уже туда вернулся.