Убийство ради компании. История серийного убийцы Денниса Нильсена - [23]

Сначала было очень холодно, затем холод прекратился, а потом я почувствовал тепло солнца. Я закашлялся и начал хватать ртом воздух. Увидел синее небо и песчаные дюны, почувствовал бриз на коже. Моя одежда сушилась на высокой песчаной траве. Небо было пронзительно-синим с белеющими на нем облаками. Затем я ощутил давление на грудь и провалился в глубокий сон. Я чувствовал под собой успокаивающую сухость песка. Я закашлялся снова – горло саднило. Я сел, прикрыл наготу руками и заметил, что мои живот и бедра покрыты какой-то липкой белой субстанцией. Помню, я подумал, что на меня нагадила чайка. Я вытер субстанцию песком. Потом выглянул из-за высокой травы, но среди дюн никого не оказалось. Моя одежда была все еще влажной, но уже хотя бы не мокрой насквозь. Было довольно жарко, так что я оделся и медленно пошел вдоль дюн и по полю для гольфа в направлении дома, надеясь, что мои вещи вскоре высохнут.

По возвращении его отругала мать, всегда постоянно беспокоившаяся во время его исчезновений, но он не рассказал ей о случившемся. Как он мог? Винить, кроме себя, было некого. Кроме того, он даже не понимал толком, в чем именно виноват. Как он мог объяснить эту непреодолимую тягу соединиться с морем, стать его частью, утонуть в его спокойной глубине ради его компании? Мать бы решила, что он сошел с ума. Любовь к морю никогда не переставала подпитывать его воображение с тех пор, как он покинул Шотландию. «Я един с просветами чистого неба среди темных, яростных туч, – пишет он. – И с райскими лучами солнца, танцующими на рокочущих волнах». В тюрьме воспоминания о детстве облегчали для него тяготы заключения, позволяя снова услышать крики чаек: «Этот прекрасный звук освободил меня от потерявших всякое значение оков тюрьмы. Я стоял на воображаемом пляже, воздев руки к небу, и со слезами восторга на лице я вновь ощущал полное единение с природой». Нильсен признает, что, возможно, частично его воспоминания о том дне, когда он чуть не утонул, приукрашены фантазией и временем. Некоторые детали могло добавить его воображение. Но само событие достаточно реально, как и странная фантазия, его исказившая – и, возможно, добавившая в историю другого мальчика. И спасатель, и жертва, скорее всего, являются отражениями его собственного «я»[11]. Как ни странно, Бетти Нильсен часто видела кошмары о том, что ее сын тонет в море, и его некому спасти.

Для миссис Нильсен растить троих детей в одиночку подчас было невероятно трудно. Она уже давно развелась с Олафом Нильсеном, еще в 1948 году, и была, говоря по правде, рада от него избавиться. После смерти Эндрю Уайта она обратилась к религии, чтобы раскаяться в своей испорченной жизни, и обнаружила в себе миссионерское рвение, унаследованное от предков. Она стала членом «Миссии веры» и брала Денниса с собой на миссионерские собрания по всему Абердинширу. «Я привык засыпать в автобусах», – комментирует он теперь. Его воспитали так, чтобы он посещал воскресную школу и конгрегационалистскую церковь на Мид-стрит, что имело свои преимущества, когда воскресная школа организовывала пикник в прелестной рощице Филорт-вудс. Кроме того, он искренне радовался, получив небольшую роль в пьесе, которую ставили в воскресной школе. Но Деннис не нуждался в чужом боге.

По субботам им с братом давали каждому по семь даймов на дневной показ в кинотеатре, с дополнительными двумя даймами на винные жвачки (это эквивалент нынешних четырех фунтов стерлингов, но купить на них можно было гораздо больше). Больше карманных денег им не выдавали, если только какой-нибудь родственник не заглядывал в гости и не дарил им монетку. И все же мальчики с нетерпением ждали этого еженедельного похода в кино как побега от скучной реальности. Позже в благотворительной организации «Миссия для глубоководных рыбаков» провели телевидение, и молодежь благополучно была им загипнотизирована. Они смутно понимали: их мать сделала все возможное, чтобы обеспечить им достойную жизнь, несмотря на явную нехватку денег. Чудо, что она преуспела.

Прожив слишком много лет в тесной комнатушке с тремя детьми, Бетти Нильсен наконец убедила правительство, что ей необходима собственная квартира, и переехала в дом № 73 на Мид-стрит, гораздо ближе к центру Фрейзербурга. Квартира находилась в старом здании, в очень мрачном районе, и определенно не радовала глаз, но, по крайней мере, это дало им возможность впервые действительно зажить как семья. Жаль только, что она располагалась на самом верху здания, а лестница в доме была довольно крутая. За домом имелся общий двор, который жители делили с соседними многоэтажками: там остались бомбоубежища, в которых часто играли дети. Деннис, однако, крайне редко присоединялся к ровесникам: он так и не завел близкой дружбы ни с одним из соседских детей.

Вскоре после переезда Бетти Нильсен вышла замуж снова. Новым ее мужем стал Адам Скотт – тихий, твердый и надежный человек, работавший в строительном бизнесе, – от которого у нее родилось еще четверо детей за четыре года. Работать приходилось еще больше, что было для нее практически невыносимо: в иные дни она плакала от усталости, и, вероятно, была слишком занята, чтобы заметить, что из-за всех этих перемен Деннис стал еще более замкнутым и одиноким. Местные называли таких, как он, «скоуки»: он редко улыбался и ненавидел отвечать на вопросы взрослых, у которых он создавал впечатление недоверчивого и сдержанного ребенка. Его мать припоминает, что ее все время словно бы что-то останавливало, когда она хотела его обнять: ему не нравились проявления привязанности, так что она сохраняла с ним дистанцию. Она была невероятно хорошей и заботливой матерью, но – во всяком случае, с Деннисом – не особенно тактильной. Он подтверждает: его отношения с семьей нельзя назвать теплыми.