Убийство по-французски - [48]

Там он и был. Стеклянная дощечка. «Спортзал "Алле-Алле"». И внутри пролет лестницы вел на первый этаж.

Две девушки с большими сумками через плечо прошли мимо него в дверь. Одна из них удивленно взглянула на Жако, когда он посторонился, чтобы их пропустить, словно он не должен быть здесь без дела. Тут он понял почему. Мелкими буквами под расписанием работы спортзала было приписано «Только для женщин».

К тому моменту, когда Жако добрался до первого этажа девушки оформлялись в регистратуре. Это дало ему минуту на то, чтобы собраться с духом и осмотреться. Пальмы в кадках стояли во всех углах, квадрат из диванов, низенькие столики, заваленные спортивными и модными журналами, стены завешаны смазанными увеличенными фотографиями спортсменок, изгибающихся над брусьями, рвущих грудью финишные ленточки, рассекающих в очках и шапочках олимпийские бассейны, а над всем этим — теплый, сложный запах мазей и духов, пара и тел.

Жако вбирал в себя этот запах, когда две девушки отошли от стойки регистратуры и скрылись в боковой двери. Регистраторша улыбнулась ему. Молодая, красивая, со здоровым загаром, одетая в облегающую тенниску с названием клуба на груди.

— Могу чем-нибудь помочь, мсье?

Он показал удостоверение.

— Надеюсь.

Улыбка исчезла. Она нахмурилась, стала серьезной.

— Конечно, всем, чем смогу.

— У вас здесь есть член... по имени Монель?

Девушка повернулась к компьютеру и набрала имя.

— Монель... Монель... Да. Вот. Викторин Монель.

— Как долго она является членом?

Девушка сверилась с экраном.

— Два года. Она занимается... ходьбой, аэробикой и йогой. — Она опять взглянула на него, на этот раз несколько обеспокоенно. — Я надеюсь, ничего предосудительного...

Жако покачал головой. Нет, ничего предосудительного.

— Вы можете сказать, когда она в последний раз была здесь?

Девушка снова посмотрела на экран, щелкнула мышкой.

— Семнадцатого. Вечернее занятие. Йога.

Жако кивнул. Потом, он точно не знал, как к нему пришла эта мысль, спросил:

— А Грез? Жолин Грез. ГРЕЗ. Она тоже член клуба? И Баллард. Ивонн Баллард? С «д» на конце?

Пальцы девушки опять забегали по клавиатуре, глаза всматривались в экран.

— Да, обе женщины. Плавание и физические упражнения. Хотя они какое-то время не посещают занятия.

— Спасибо, — улыбнулся Жако.

— Вам нужны их адреса? У меня они есть, если хотите...

— Нет-нет. Все отлично.

Пока отлично, думал Жако, спускаясь по лестнице и выходя на улицу. Сердце радостно стучало. Завтра все будет по-другому. Завтра он пришлет кого-нибудь с фотографиями Грез, Баллард и Монель. И последней жертвы из «Аква-Сите». Поговорить со всеми, кто мог знать их. С тренерами по ходьбе, аэробике, йоге, с теми, кто контролировал их физические упражнения, ставил перед девушками соответствующие задачи, мрачно думал Жако, кто работает в бассейне — инструкторами по плаванию, уборщиками. Со всеми. Служащими. Членами клуба. Рабочими.

Работенка для Гасталя, подумал Жако, отыскав свободное пространство в потоке машин и переходя улицу. То, во что он может вцепиться зубами.

В эту минуту какая-то женщина в голубом «макинтоше», накинутом поверх белого брючного костюма, вышла из кафе-бара напротив спортзала и едва не налетела на него. Оба от неожиданности испугались, обменялись подобающими случаю улыбками и извинениями, и Жако пошел дальше.

Затем, свернув на Аксо, он остановился как вкопанный.

Кафе-бар. Ряд табуретов, установленных перед деревянным прилавком, который тянется вдоль всего окна.

Прямо напротив входа в спортзал. Прекрасный наблюдательный пункт.

Жако ощутил легкую дрожь. Радостное чувство движения. Он готов был заложиться на то, что убийца именно здесь засек Грез, Баллард и Монель. А может, и последнюю жертву, ту, из «Аква-Сите».

Он поместит кого-нибудь и там, но скрытно. Кого-нибудь вроде Изабель Кассье.

35

Селестин стояла возле двери на террасу и всматривалась в ночь. Все, что она видела, — отражение ее собственного напряженного лица на фоне темноты и, вдалеке, — комнаты позади. Она допила порцию выпивки и взглянула на часы. Чуть больше девяти, а Поль еще не вернулся. Что он говорил утром? Обед с планировщиками? Господи, сколько же на это нужно времени? Уж точно к этому часу он должен быть дома.

Селестин прошла к камину, каблучки ее туфель зацокали по плиткам пола, потом звук шагов заглушил ковер. Она поставила на кофейный столик стакан, взяла сигарету из серебряной коробки и прикурила.

И впервые за день позволила себе признать это. Принять это. Подумать о вещах, от которых отмахивалась.

Поль не обедал с планировщиками. Он обедал — или что там еще делал — с любовницей. Кто бы она ни была. Той, которая знала, как его завести, которой нужно было лишь шевельнуть пальцем, чтобы он отменил все их планы. Грозовая туча на горизонте, угроза их будущему. Каким дураком он себя выставляет! Если дети когда-нибудь узнают...

И потом, как он мог сделать такое? Поставить их жизнь на кон. Под угрозу все, что у них есть. Она просто должна развестись с ним, вышвырнуть его. Довольно.

Проблема, конечно, в том, что она слишком его любит, что он ей небезразличен. Другие жены просто пожмут плечами, довольные тем, что есть кто-то еще, чтобы разделить с ними груз, кто-то еще, чтобы потакать грубым прихотям их мужей. И Селестин это изумляло. Тому, как они упиваются предательством. Потому что это и есть предательство, думала Селестин. Предательство.