Убийство на улице Длинной, или Первое дело Глюка - [6]
А барышни в белых одинаковых платьях, в соломенных аккуратных шляпках, с зонтиками: картинка с открытки, да и только! Константин Аркадьич даже замурлыкал в усы. "Барышня" — само слово такое… воздушное, нежное, как пирожное безе, до коих Константин Аркадьич был великий охотник. "Барышня" – это блестящие глазки, розовые губки, тонкий стан, изящная ножка в элегантном ботинке…
Однако при ближайшем рассмотрении барышни Константина Аркадьича разочаровали.
Высоки чрезмерно (чтоб не сказать "долговязы"), тощи – никаких тебе соблазнительных округлостей; и глаза вовсе не блестящие, и носы длинны, а губы тонки. У старшей, Анны, еще и весь лоб в прыщах, тщательно запудренных. И то – юны еще очень, Анне четырнадцать, а Анастасии и вовсе тринадцать.
— Софи, друг мой! — в нос произнесла госпожа Новикова, направляясь к барышням и старухе — как можно! По такой жаре, и без завтрака! Агафья же совсем не в себе, я уж Паране велела что-нибудь легкое приготовить, хоть бы тот же омлет…
— А мы чай пили, пили! — закричала одна из девочек, подбегая к матери, — там такой дом, и нас на стульчики плетеные посадили, и принесли нам чай и печенье!
— Потому мы и отправились, что Агафья не в себе, — басом своим прогудела старуха. — Мальчикам я вон тоже предлагала, но они перекусили молоком с хлебом, и заниматься; очень уж наставник у них строг, Михаил Андреич… да хвалю за то, хвалю – сих лоботрясов учить да учить! Жалко, что пороть их не позволяешь, Лизавета, очень бы им то на пользу пошло. А это кто? — и весьма неучтиво старуха уставилась на околоточного.
Впрочем, околоточный так же неучтиво пялился на старуху, постепенно понимая, что разряженная дама сия и есть приживалка госпожи Новиковой. Да не бывают приживалки такими! Приходилось Константину Аркадьичу видывать приживалок, не одну, не двух; приживалки рядятся в темное, в платочках, незаметны, неслышны, под рукою у хозяйки, когда той придет охота сыграть в карты, либо посплетничать, либо шерсть перемотать; и уж верно, приживалки хозяйкиных сыновей не порицают и пороть их не предлагают. А эта какая-то командирша, право слово, и росту гренадерского, и бас этот!..
Госпожа Новикова тем временем представила Софью Матвеевну и околоточного друг другу, на этот раз назвав Константина Аркадьича Заслонным.
— Софи, душа моя, — произнесла она в нос, — господин За…
Тут Константин Аркадьич не выдержал и подсказал:
— Заславский.
— Да, господин Заславский задает нам всем вопросы, не видел ли кто чего, не слышал ли…
— Правильно задает, — сказала Софья Матвеевна, остро, не по-старушечьи взглянув на околоточного. — Надобно же злодея найти! А по саду в эту ночь кто-то бродил, шуршал, да и свет мигал то тут, то там; не знаешь ли, кто?
Константин Аркадьич почувствовал себя под взглядом старухи как-то очень уж неуютно: будто глядит на него сейчас высокое начальство, полицмейстер, например, или даже сам губернатор. И захотелось Константину Аркадьичу вытянуться в струночку и не отвечать – докладывать теми словами, что положены по уставу. Но, сдержав свой порыв, сглотнув, правда, при этом, Константин Аркадьич выговорил:
— Садовник Семен с помощником стерегли сад, мадам. Никого не заметили.
— Дело, — одобрила Софья Матвеевна, и Константин Аркадьевич немалое при сем почувствовал облегчение. Но Софья Матвеевна продолжала:
— Ты вот что, мил-друг, ты мне этого мерзавца найди! Непорядок это – когда таких безответных убивают, не по-людски это, и не по-божески!
— Так ведь на то и служба у нас – дознать, узнать, поймать и наказать, — развел руками Константин Аркадьевич. — Но вот, возможно вы, Софья Матвеевна, мне скажете, или, может быть, барышни знают – отчего она на рассвете на огород пошла? Привычка у нее такая была, или встретиться с кем хотела?
Барышни чуть не хором, пропищали: "Не знаем".
Софья Матвеевна чуть нахмурилась.
— Да, привычка такая у нее, положим, была — ни свет ни заря подниматься, зимою – так и до свету… Но вот в огород ходить – на что ей, на овощи любоваться, что ли? В сад бы вышла, или же сюда, на веранду…
— В саду, насколько я понял, — подал голос студент, — Семен до рассвета бродил, мадемуазель Рено могла его испугаться.
— Возможно, — старуха столь же остро глянула на студента, как прежде – на околоточного. — Но с этой же стороны деревьев нет, и здесь Семен не бродил…
— Да, вот еще, — вспомнил вдруг Константин Аркадьевич, намеревавшийся уже откланявшись и забрав с собою студента удаляться, — как мне докладывали, у вас еще один… домочадец имеется, Зотиков, Никита Иваныч, что-то я не слышал о нем сегодня ни слова. Он в курсе происшествия?
— Ах, нет, — расслабленно произнесла госпожа Новикова. Она теперь полулежала на стуле, снова обмахиваясь душистым платком. — Он с вечера уехал в город, там ночевал, снял там квартиру на неделю. У него нынче с утра какие-то дела в порту…
А судейский все не появлялся…
Разговор 2
— М-да, Акинфий Мефодьич, промахнулись мы с вами вчера, был там Цванцигер, — сказал Константин Аркадьевич, вытирая платком шею: даром, что еще только недавно десять часов пробило, а уж жара. — И Цванцигер там был, и еще иные всякие…
Викторианский аристократ Чарльз Ленокс — истинный джентльмен, всегда готовый совершить благородный поступок. А потому, когда подруга детства леди Джейн просит его провести собственное, приватное расследование обстоятельств смерти ее хорошенькой горничной Пруденс Смит, Чарльз повинуется — и сразу замечает крайне странные обстоятельства дела.На первый взгляд Пруденс явно покончила с собой. Но где вязла простая служанка редчайший, экзотический яд, ставший причиной ее гибели? Значит, все-таки убийство? Чарльз начинает задавать вопросы — но раньше, чем он успевает прийти к каким-то выводам, убийца наносит следующий удар…
1711 год.Десять лет не прекращается война. Аббат Мелани, секретный агент Людовика XIV, прибывает в Вену. Он узнает о заговоре против императора Иосифа I.Но кто готовится нанести смертельный удар? Брат, мечтающий о троне, или коварные иезуиты? Вероломные англичане или турки, извечные враги империи?Разгадка кроется в таинственном сообщении турецкого посла. Пытаясь расшифровать это сообщение, помощники аббата гибнут один за другим.Впервые на пути агента Людовика XIV оказался столь безжалостный противник.
…Эдо.Новая столица Японии, не успевшей еще зализать кровавые раны жестокой гражданской войны.Твердыня клана Токугава, силой и хитростью вырвавшего власть из рук наследников Тоётоми Хидэёси.Здесь все еще нельзя доверять никому — ни другу, ни врагу, ибо каждый способен прятать в рукаве кинжал или пузырек с ядом.И теперь гибель, похоже, угрожает самому сёгуну.Его люди убеждены — наемный убийца просто промахнулся, застрелив стоящего рядом с Токугавой Иэясу советника.И только ронин Мацуяма Кадзэ, всей душой ненавидящий клан Токугава и его приспешников, догадывается, как и почему произошло это преступление…
Четвертый роман известного английского писателя Дэвида Дикинсона (р. 1946 г.) о лорде Пауэрскорте (с тремя предыдущими издательство уже познакомило российских читателей).Англия, 1901 год. Собор в Комптоне, на западе Англии готовится к великому празднику — вот уже тысячу лет в его стенах люди обращаются с молитвой к Всевышнему. И тут прихожане с ужасом узнают, что всеми уважаемый настоятель собора покинул сей бренный мир, и сделал это при весьма странных и загадочных обстоятельствах. Никому не позволяется видеть тело умершего.
В доме погибшего при загадочных обстоятельствах профессора Лешоссера найден древний меч искусной работы.Из оставленного ученым дневника следует, что этот меч принадлежал герою Троянской войны Ахиллу и им, согласно легенде, завладел Александр Македонский.Но где в таком случае упоминающиеся в тех же записках доспехи античного воина?
В своем очередном историческом романе, выдержанном в жанре «средневекового триллера», современный британский мастер детектива Пол Доуэрти обращается к одной из не разрешенных по сей день загадок. XIII век, Великобритания, уходящий корнями в прошлое конфликт английского и шотландского королевства. На этот раз проницательному Хью Корбетту, посланнику английского лорд-канцлера Бенстеда, предстоит расследовать таинственную смерть шотландского короля Александра III.Да, король погиб глухой ночью и без свидетелей, сорвавшись со скалы и разбившись насмерть — но была ли то лишь роковая случайность? Слишком много ниточек переплелось, слишком много алчных взоров устремлено на шотландский престол — и изнутри страны, и из-за ее рубежей.