Убийство на стороне - [21]

– А язык?

– Я говорю по-испански как на родном языке, я изучал его в колледже и с тех пор не переставал практиковаться на нем, пользуясь каждым случаем, каждой оказией. Например, я разговаривал по-испански с нашими инженерами, возвращающимися из Латинской Америки. Кто знает, может быть, я предчувствовал наш медовый месяц.

– А теперь внимание! Мои губы находятся возле твоих!

Хенсон поцеловал Ванду в висок и принялся искать документы Джима Бурдика в кармане пиджака, висевшего на спинке стула. Она прижалась к нему еще плотнее. Хенсон посмотрел бумаги. Они были в полном порядке – паспорт с темной фотографией и свидетельство о рождении.

С выкрашенными волосами, сбритыми усами Хенсон был похож на него так, как может оригинал походить на фотографию в паспорте. Он положил документы обратно в карман. Как только они перейдут Рио-Гранде, никто не станет интересоваться этими бумагами.

У Бурдика не было семьи. Единственная опасность заключалась в том, что им мог повстречаться человек, знающий о смерти Бурдика и знакомый с Хенсоном, который на всех перекрестках стал бы кричать, кто они на самом деле...

Ванда облизнула жаждущие любви губы.

– Я тебе уже надоела? Может быть, ты предпочел бы, чтобы я занималась окраской волос?

– Нет, – возразил Хенсон и притянул ее к себе...

С блестящими от удовольствия глазами и явным удовлетворением Ванда спустила свои босые ноги на пол и встала.

– Вот теперь я вижу, что ты меня любишь.

Хенсон смотрел на нее, пока она не исчезла в ванной комнате, потом подобрал с пола брюки, трусики Ванды и положил их на стул рядом с пиджаком. Он снова растянулся на кровати, задавая себе вопрос: кто мог убить Ольгу?

В газете, купленной им в Сан-Луи, он прочел, что перед смертью Ольга была зверски изнасилована. Действительно, горькая ирония, что Ольга умерла такой смертью!

В той же газете он прочел и о смерти Коннорса, но ни одно из этих преступлений не связывалось ни с именем Хенсона или Ванды, ни с их исчезновением из Чикаго. Это беспокоило его.

Лейтенант Эган мог представиться простачком во время разговора с Хенсоном. Но Хенсон, тем не менее, понял, что лейтенант знает свое дело. Больше того, бегство Хенсона в компании с Вандой дало возможность Эгану обратиться в ФБР, а те джентльмены церемониться не будут. Напав на след, они не останавливаются, пока не доведут дело до конца.

Возможно, полиция будет играть с ними в кошки-мышки, предоставляя возможность Хенсону и Ванде продолжать свой путь, а на самом деле заманивая их в западню.

Вероятность такой перспективы вызвала холодный пот на обветренном лбу Хенсона. Чтобы немного успокоиться, он закурил сигарету. Ему захотелось выпить. Как только Ванда покончит со своими волосами, они отправятся пообедать и там как следует выпьют. Он надеялся, что алкоголь успокоит его нервную систему. Но он не будет чувствовать себя совершенно спокойным даже тогда, когда они достигнут Мозамбика и устроятся на работу. Даже там он будет волноваться. Теперь его всю жизнь будут преследовать призраки полиции или ФБР.

Во время этих грустных размышлений на пороге ванны возникла Ванда с мокрыми волосами, пахнущими краской.

– Все, одно дело сделано, – улыбнулась она и села на край кровати, склонив голову, чтобы Хенсон мог проверить, хорошо ли прокрашены корни волос. – Я хорошо покрасилась?

Хенсон старательно обследовал голову Ванды.

– Мне кажется, хорошо.

– Отлично, – промолвила она, растягиваясь на кровати рядом с ним. – Уф! До чего же жарко! За восемь долларов в сутки они могли установить хотя бы вентилятор.

– Да, конечно. – Хенсон зажег сигарету и дал затянуться девушке. – А теперь, если бы ты оделась, мы пошли пообедать и пропустить по стаканчику.

Ванда затянулась и выпустила колечко дыма.

– Сейчас, – произнесла она, внимательно глядя на Хенсона. – Ты очень беспокоишься, Ларри?

– Есть немножко.

Она повернулась и крепко прижалась к нему всем телом.

– Не нужно волноваться. Вот увидишь, все устроится и будет хорошо.

– Откуда ты знаешь?

– Инстинктивно. Мне пришлось бросить школу, чтобы пойти работать, и только потом я смогла поступить в коммерческую школу. И чему меня там учили – я почти все позабыла... Скажи мне, Ларри, я не слишком хорошо печатаю на машинке?

– Я знал и лучших машинисток.

– И я нуль в орфографии.

– Не совсем.

– Тогда почему же он сделал это?

– Кто и что сделал?

– Мистер Хелл. Он изъял меня из архива и послал работать к тебе секретаршей, когда твоя предыдущая секретарша вышла замуж.

– Этого я не знаю.

– В особенности после того, как я оттолкнула его.

– А может, он открыл в тебе скрытые таланты? Может, он просто филантроп?

– Что это означает?

– Что он хотел предоставить тебе возможность получше устроиться.

– Он?!

Хенсон задумался над этим фактом. Ванда права: Джек Хелл никогда никому не помогал. Всю жизнь он был занят только своей персоной, совершенно безразличный к остальному человечеству. Все мужчины и женщины существовали для него лишь как предмет, который он когда-нибудь сможет использовать в своих целях.

– Я тоже ничего не понимаю, – признался Хенсон.

Ванда прижалась к нему еще плотнее, чтобы он мог ощутить все прелести ее молодого цветущего тела.