Убийство на скорую руку - [21]

Он с надеждой посмотрел на Шейна.

— Да, сильно ты изменился, Гарри, — без всякого выражения произнес Шейн. — Признаться, я с трудом узнал тебя.

— Вот как? — Плато выглядел разочарованным. — А все эти ублюдки из газет! Хотят сделать из меня какого-то Аль Капоне. Что уж говорить о сенатских комиссиях, а если разобраться — кто они такие, Боже всемогущий? Думаю, больше чем на два года меня не хватит, даже на новом посту.

Плато сделал знак Шейну, и оба вышли в коридор.

— Зачем ты ищешь этого Кола? — спросил он, понизив голос и оглянувшись. — И с чего ты взял, что он здесь?

— Мне показалось, я видел, как он вошел к вам, — сказал Шейн — Темноволосый такой парень, с усами щеточкой, вероятно, кубинец.

— А это… честно говоря, Майк, я был бы тебе очень признателен, если ты расскажешь: мне ведь надо приготовиться, если в меня снова начнут швырять грязью… Это как-то связано с нашим профсоюзом?

— Пока не могу сказать наверняка, Гарри. Но он состоит в балтиморском отделении вашего профсоюза, а в глазах общественности вам могут повредить делегаты регионального съезда, расхаживающие по улицам с люгерами. Газеты не преминут раздуть это до небес.

— Но если этот Кол носит оружие, то у него, должно быть имеется разрешение? — осторожно осведомился Плато.

— Может быть, у него есть такое разрешение в Балтиморе, — ответил Шейн. — Но не в Майами. Кроме того, даже в Балтиморе не выдаются разрешения на глушители. Не беспокойся, Гарри, я найду его и все выясню сам.

Морщины на лице Плато обозначились резче.

— Не беспокойся! — повторил он. — Как же мне не беспокоиться? Нам как раз сейчас не хватает соответствующих заголовков в газетах, — он понизил голос почти до шепота. — Кто-нибудь был убит из его пистолета?

— К счастью, нет, — ответил Шейн. — Скажи, Гарри, а тебя случайно не беспокоил Питер Пэйнтер?

— Кто?

— Пэйнтер, начальник здешнего детективного отдела?

— А, тот парень, с которым ты воюешь? Слыхал о ваших драках из газет. Нет, тьфу-тьфу, местные копы меня пока не беспокоили. Могу ли я узнать, зачем ты задал этот вопрос?

— Пока нет, Гарри. Когда открывается съезд?

— Регистрация начнется… — Плато взглянул на свои дорогие наручные часы. — Черт побери, она началась пятнадцать минут назад! Мне пора идти туда, хотя сегодня ничего важного не будет. Завтра у нас выборы, великий день. Ну ладно, Майк, до встречи. Мне еще нужно забежать к себе. Знаешь, у меня такое чувство, словно мы с тобой скоро встретимся. Не к добру, наверное.

Плато уже открывал дверь, когда к нему подбежал Тим Рурк.

— Гарри! — выкрикнул он на бегу. — Мистер Плато! Рурк выглядел так, что Майклу Шейну показалось, будто его друг только что выбрался из навозной кучи. Тим Рурк никогда не был щеголем, но сегодня, судя по всему, он спал не раздеваясь. Глаза его вспухли и были похожи на тонкие щелки, длинные пальцы заметно дрожали. Лицо репортера приобрело землистый оттенок, а голос с хрипом вырывался из глотки.

— Что вам угодно? — спросил Гарри Плато, с отвращением глядя на Рурка.

— Секундочку, пощадите. Дайте мне собраться с мыслями, — репортер взглянул на Шейна. — А все из-за тебя, Майк! Это в твоем стиле — будить человека в четыре утра по пустякам.

— В пять, — улыбаясь, сказал Шейн.

— Ты знаком с этой гиеной пера, Майк? — спросил Плато.

— Пожалуйста, не надо прозвищ, — репортер умоляюще взглянул на Плато. — Обычно я точно парирую выпады, но сегодня утром мое остроумие куда-то подевалось. Гарри, каково ваше мнение о Люке Куинне? Я слышал, он выдвигает свою кандидатуру.

— Вам придется подождать голосования, — холодно ответил Плато.

— Вы хотите сказать, он не будет участвовать в гонке?

— Я не хочу говорить вам ни слова, мистер борзописец, — Плато вошел в номер и захлопнул за собой дверь.

Рурк вздрогнул.

— Обязательно нужно было хлопнуть погромче, — пожаловался он.

— Я-то думал, ты сегодня с утра скажешься больным, — заметил Шейн. — Но ты, оказывается, на своем посту: бодр и проницателен, как всегда.

— Теперь еще и ты будешь меня подначивать, сукин сын. А что ты скажешь по поводу джазового концерта, который ты мне устроил в четыре утра? Когда мне звонят и спрашивают, провел ли мой друг ночь в моей квартире, я всегда готов выручить друга. В один прекрасный день он сделает для меня то же самое. Но откуда эта проклятая спешка? Что, нельзя было позвонить попозже?

— Тебя ведь никто не заставлял лжесвидетельствовать, Тим, — мягко напомнил Шейн. — Я действительно провел ночь у тебя — по крайней мере, большую ее часть. Мы играли в покер, помнишь?

— Само собой, играли. Но если ты думаешь, что я могу припомнить, сколько было народу и кто когда ушел, то ты сильно ошибаешься, парень. Не исчезай. Здесь наклевывается важное дельце.

С этими словами Рурк отошел в сторону, протиснулся между двумя делегатами союза транспортников и устремился вслед за высоким румяным человеком лет тридцати пяти на вид, одетым слишком тщательно, чтобы быть кем-то иным, кроме высокопоставленного профсоюзного деятеля. Его лицо, украшенное дымчатыми очками в роговой оправе, хранило непроницаемое выражение. Строгий костюм в тонкую полоску, как прикинул Шейн, обошелся владельцу не меньше, чем в четыреста долларов, из нагрудного кармана выглядывал аккуратно сложенный носовой платок.