Убийство на Неглинной - [12]

Наконец, последнее. Самое, пожалуй, важное. При выезде на проспект, там, где нет поворота налево, Сергей вдруг увидел буквально перед самым радиатором своего «вольво» странно растерянную фигуру довольно высокого мужика, плотного такого, в сине-зеленом пиджаке, который будто не решался, в какую сторону ему кинуться из-под наезжающей машины. Сергей, естественно, резко затормозил, мужик тут же исчез из поля зрения, а по крыше автомашины резко застучало, будто каменный град, и следом – истошный крик с заднего сиденья, а перед носом будто вспухло и мгновенно рассыпалось стекло. Водитель среагировал однозначно: мигом забыв, что он еще и телохранитель, так, во всяком случае, объяснил он свое поведение, он вышиб дверцу и выкатился из машины. Даже не понимая, что делает. А когда у него наконец появилась возможность соображать, что же произошло, был уже далеко от места трагедии. Взяли его дома – он не сопротивлялся, только повторял, что лишился способности вообще что-то делать в тот момент, когда увидел, как на груди хозяина вдруг вскинулись фонтанчики. А окончательно добил его истошный крик за спиной.

Все это было бы легко объяснимо, если бы речь шла о новичке, неопытном человеке, а не тренированном телохранителе, прошедшем определенную школу.

Впрочем, что это за школа, еще предстоит выяснить, пока же стало известно лишь одно: Новиков короткое время находился в Приднестровье. Значит, должен был бы иметь какой-никакой боевой опыт. На допросе шофер-телохранитель утверждал, что именно по этой причине и был взят Михайловым, хотя тот вообще-то предпочитал не пользоваться предоставленной ему охраной. В отличие от своей супруги, которая обожала, когда за их правительственной «вольво» следует джип с сиреной. И еще одна деталь. Частное охранное предприятие «Марс», откуда пришел на работу к Михайлову Сергей Новиков, приказало долго жить еще в конце девяносто четвертого года. И сегодня отыскать его концы практически не представлялось возможным. В префектуре был обнаружен лишь документ о его регистрации.

Слушая сообщение Щербины, Турецкий не мог отделаться от ощущения, что нечто подобное уже слышал. Но где и от кого? Он не стал напрягать память, понимая, что информация уложится в голове, а затем обязательно возникнет и хороший гарнир к ней, то бишь все сопутствующее. И действительно, всплыло: Грязнов же вчера говорил, что кто-то из тамбовцев открыл, легализуясь, охранное агентство. Конечно, подобная информация нуждалась в проверке, но если во всех этих делах вдруг проклюнется какая-нибудь связь, может получиться весьма любопытная картина. Пока же Турецкий решил не торопить события и сначала созвониться с Грязновым.

И вторая деталь возникла из прошлого. Супругу покойного, если Александр правильно запомнил, зовут Вероникой Моисеевной и работает она в Эрмитаже. Огромная дама эта еще два года назад рвалась принять активное участие в устройстве мимолетной судьбы Турецкого в Питере, и едва не преуспела. Неужели это она? Вот же как тесен-то мир! Но, кажется, в ту пору она была незамужем. Или вид делала? Надо будет уточнить, чтобы случайно не попасть впросак. Да, вспоминал Турецкий, громкая женщина, этакая кариатида. А чем, в конце концов, черт не шутит? Может, удастся, в память, так сказать, прежнего знакомства, расколоть «девушку»?… Отчего ссора произошла? Кого боялся ее муж? Наверняка боялся, однако, как ни крутил, вышел прямо на охотника. Нет, не может такая дама, как Вероника, не быть в курсе мужниных дел. Хотя бы основных.

– А чем он вообще-то у вас в городе занимался? – кажется, не очень вежливо перебил Турецкий Щербину, продолжавшего своей рассказ о покушении.

– Кто, Василий Ильич?

– Он, разумеется.

– О! Большой человек! Главный, можно сказать, приватизатор.

– Понятно. Значит, от него могло очень многое зависеть? Я имею в виду в плане передачи госсобственности в частные руки.

– Ну а как же! Это ж Комитет по управлению городским имуществом! Самый жирный кусок.

– Ну вот, – усмехнулся Турецкий, – а говорите, что не знаете, где искать заказчика! А может, даже не одного.

– Эта версия сейчас активно прорабатывается. Подняты материалы всех аукционов, проводившихся с ведома Михайлова, тщательно изучаются все заявки и решения по этому поводу комитета. Мы в нашей бригаде, вообще говоря, с самого начала предположили, что причиной этого, явно заказного, убийства может быть сильное ущемление чьего-то экономического интереса.

– Полностью с вами согласен. Думаю, что, работая в этом направлении, вы сможете добиться значительных результатов. Извините, я перебил вас. Значит, вы говорили, что имеются свидетели?…

– Точно так, – почти по-военному ответствовал Щербина. Он вообще, как заметил Турецкий, предпочитал выражаться лаконично и только по делу, почти не допуская собственных эмоций. Явный такой сухарь. – Может показаться странным, что в подобных критических ситуациях наиболее трезвую голову сохраняют женщины. В смысле больше замечают подробностей, казалось бы, несущественных деталей и так далее. Вот и в нашем случае нашлась некто Кириллина, пожилая дама, волею случая оказавшаяся свидетельницей покушения. Несколько позже, когда примчались оперы и площадь вокруг расстрелянной машины была оцеплена, а жертвы увезены, эта самая Кириллина подошла к одному из патрульных, помогавших нам, и сообщила, что, по ее разумению, она видела возможного убийцу и сумеет описать его внешность. Тот – немедленно ее к нам, и мы услышали от нее следующее…