Убийство — мой бизнес - [31]

Ночь в камере не улучшила состояния Джефферсона Тауна и его внешность. Грубоватое лицо его было хмурым, а глаза красные от тревоги и бессонницы. Он весь зарос щетиной, одежда была помята. Он недобрым взглядом окинул Шейна и Даера и с порога бросил:

— Где мой адвокат? Почему он еще не объявился? Почему не соблюдаются мои законные права? За что я ему плачу ежегодно?

— Садитесь, Таун, — велел Даер, — и расскажите нам, когда вы последний раз видели Джека Бартона?

У Тауна на лице не дрогнула ни одна жилка.

— Кто такой Джек Бартон? — просипел он. — Как я могу сказать, когда видел его последний раз? Я хочу позвонить Лионелу Джексону. Я скажу ему…

— В данном случае скажите лучше мне кое-что, — не терпящим возражения голосом проговорил Даер. — Сядьте и расслабьтесь. Мистер Джексон был у меня сегодня утром, пытаясь отработать деньги, которые вы выплачиваете его конторе, но не слишком в этом преуспел.

— Обвинения Райли полнейшая несусветица, — прорычал Таун, тяжело опускаясь на стул перед столом Даера. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что солдат мог быть убит за несколько минут до того, как его подложили у меня на пути. Неужели вы думаете, что я или врач «Скорой помощи» не поняли бы, что к чему, если бы он был мертв уже несколько часов, как уверяет Райли?

— Это-то нас и беспокоило, — признался Даер. — Но теперь мы, кажется, нашли ответ. Мы не считаем, что вы убили солдата, Таун.

— Ну вот, наконец здравый смысл восторжествовал, — сказал Таун и начал вставать.

— Сидеть! — резким голосом остановил его Даер. — Мы теперь знаем, кого вы убили у реки за пару часов до захода солнца.

Джефферсон Таун медленно осел на свой стул. Взгляд у него был полон недоумения, но не страха.

— Не понимаю, о чем это вы.

— А я думаю, понимаете. — Даер похлопал по сложенному листку на столе. — Отправляясь на встречу с вами во вторник, Джек Бартон оставил письмо с объяснением всего. Видать, он вам до конца не доверял — не в последнюю очередь благодаря подозрительности Кокрейна, — добавил он, бросив беглый взгляд на репортера в углу.

Таун медленно повернул голову и посмотрел в угол. Он только сейчас разглядел Кокрейна.

— Так это ваших рук дело, — злобно кинул он. — Как это мне раньше в голову не пришло.

— Я всегда готов оказать содействие властям, — резко откликнулся Кокрейн.

Таун снова повернулся к Даеру:

— Что все это значит?

— Джек Бартон, — напомнил ему Даер. — Что за информация была у Бартона против вас, Таун?

— Не понимаю, о чем вы? — процедил сквозь зубы Таун.

Даер вздохнул:

— Здесь все изложено черным по белому. — Он еще раз похлопал по листку. — Разве он не предупредил вас, что здесь все изложено на случай, если что-нибудь с ним произойдет?

Таун чертыхнулся и проговорил:

— Что за дурень! Конечно, он сказал мне про письмо, что оставил дома, и что имеющаяся у него информация пойдет во «Фри пресс», если я не заплачу. Но он написал своим старикам записку, чтобы они порвали письмо и забыли о нем. Я сам диктовал. Он положил туда тысячу долларов и отправил, перед тем как сесть в автобус.

— Так вы признаете, что он вас шантажировал?

— Конечно, признаю. Я со вчерашнего дня понял, что, по всей видимости, придется сказать правду, чтобы снять с себя подозрение. Как только услышал обвинение Райли. Я ни на секунду не поверил, что он действительно думает, что видел на реке солдата. Он все это наплел, чтобы соответствовало газетному сообщению, — закончил Таун усталым голосом.

— Был ли он введен в заблуждение хаки Бартона или в самом деле решил, что это солдат, в данном случае не имеет значения, — нетерпеливо заметил Даер. — Вы признаете, что убили Бартона, чтобы не платить за шантаж?

— Ничего подобного я не признаю! — заорал Таун. — Мне пришлось врезать ему и научить уму-разуму. Вот и все. Этот идиот ожидал, что я ему вот так выложу десять тысяч только за его обещание держать язык за зубами. Так дела не делаются. Мне удалось довести ему это до ума, и мы поладили.

— Почему вы не рассказали об этом вчера вечером?

— Признаться, что меня шантажировали? — злобно процедил Таун. — Я надеялся, что вся эта история не всплывет. Я же понимал, что в убийстве солдата на основании таких хлипких свидетельств меня обвинить не удастся. Ничего не вяжется по времени. Я был уверен, что, разобравшись что к чему, вы извинитесь и отпустите меня. Я выложил десять тысяч долларов, чтобы хоть здесь все было спокойно, — в сердцах закончил он.

— Вы сказали, что поладили с молодым Бартоном. В чем это заключалось?

— Проще простого. Я согласился дать ему деньги только после того, как он вернет мне улики против меня. А после этого он должен был уехать из города и не возвращаться до окончания выборов. И еще отправить родителям записку с тысячью долларов наличными, сообщив им, что уезжает и чтобы они уничтожили письмо, которое, по его словам, он им оставил. То самое, что у вас на столе, я полагаю.

— Он вернул вам то, что обещал?

— Я послал к нему домой своего человека, чтобы тот привез саквояж. После того как записная книжка оказалась у меня в руках, я выплатил ему деньги, продиктовал записку, и он отправил ее по почте, вложив десять сотен, прямо перед тем как сесть на автобус в Сан-Франциско.