Убийство моей тетушки. Убить нелегко - [97]

Мне не нравился развязный тон Спенсера, но ничего не поделаешь, придется позволить ему закончить разговор.

– Да-да, я все понял. На редкость удачно придумано. Большое спасибо. До свидания.

Он положил трубку и повернулся к нам:

– Представляете, они дали своему очистителю название города, где он был произведен. «Галац». Насколько я понял, оно уже зарегистрировано. Так что нам придется с этим смириться.

– Пусть будет «Галац», – пожал плечами я. – Нам-то какая разница. Хотя некоторые из моих вариантов звучали лучше.

– Это тоже звучит совсем неплохо, – добавил Барраклаф.

Глава 12

Теперь, когда появилось название, спорить было не о чем. Тем более товар говорил сам за себя, и как бы Спенсер и Барраклаф ни старались мне помешать, я все равно собирался представить его на рынке в должном свете.

Надо смотреть вперед и ждать триумфа, а он несомненно наступит. Повсюду будут говорить об этом средстве для очистки стекол и вспоминать нашу рекламу. К тому же мы получаем замечательную возможность показать рекламодателям эффективность работы «Агентства». Я указал на это Барраклафу и заметил, что мы имеем полное право гордиться успехами. Однако он призвал меня не торопиться праздновать победу.

– Учти, вариант рекламной кампании выбрал Тонеску. Он же ее финансирует. Название своему товару придумал тоже он. Так что Тонеску тут главный.

– Чепуха! – воскликнул я. – Он сам сказал, что не знает, как организовать продажу своего товара в нашей стране.

– Не знает, не знает, но пока все решил за нас.

На этом мы разговор закончили.

Без поддержки коллег начинать работу очень трудно. Но они действовали как раз наоборот. Ни единого доброго слова, словно сговорились, а для меня это было просто необходимо.

В любом случае следовало приниматься за сочинение текста рекламы, но не успел я сесть за стол, как меня отвлекли. Мне удалось лишь написать: «А теперь ветровое стекло вашей машины будет всегда чистым», но я сразу это зачеркнул, потому что боялся, как бы Спенсер не вспомнил рекламу товара Энрикеса. В этот момент появилась мисс Уиндэм сказать, что звонили из журнала «Практикующий врач», требовали рекламу «Флукицида». Владелец этого снадобья для меня чистое наказание. Я попросил мисс Уиндэм найти что-нибудь подходящее из того, что мы давали в «Аптекаре и фармацевте», и отправить в «Практикующий врач», потому что рекламу «Флукицида» начали публиковать там совсем недавно, это был, кажется, второй раз. В принципе, они вполне могли оставить тот же материал.

– О, мистер Латимер, – запричитала она, – у меня не получится.

Дурочка, что с нее возьмешь.

– Что же у вас не получится? – спросил я.

– Как что? Решить, какую рекламу им послать.

– Тогда пойдите и спросите у мистера Барраклафа.

Я вернулся к работе над рекламой «Галаца», осознавая, что скоро мне придется объясняться с Барраклафом, которому определенно не понравится, что я взвалил на него лишнюю работу, не входящую в его обязанности. Придется ему напомнить, что я взвалил на себя несоизмеримо больший груз, связанный с «Галацем». То, что я нашел заказчика, это, как говорится, само собой, но мне пришлось долго сидеть за составлением плана рекламной кампании, придумывать название (оно не пригодилось, но я все равно затратил время) и так далее. Да, финансами я не занимался, но мне и того, что было, оказалось вполне достаточно. И вот теперь, когда я фактически расчистил путь и взялся наконец за собственную работу, требующую максимальных временны́х и душевных затрат, никто из них помогать мне не собирался. Да я и не стану ни о чем их просить. Они же в моем деле совершенно ничего не смыслят.

Впрочем, времени на обдумывание своих трудностей у меня не было, и я продолжил работу над заголовком рекламы. Решил вставить строчки из детской песенки о дожде, но потом отказался. Не совсем уместно. Попробовал зайти с другой стороны: пофантазировать насчет превосходной прозрачности стекла. Вспомнил широко известную рекламу светлого портвейна и добавил к ней строчку о солнечных зайчиках, играющих на ветровом стекле. Но все было не то. Ни один из вариантов меня не устраивал. Каждый был далек от совершенства.

В конце концов я подумал, что лучше всего, пожалуй, придумать рекламный текст-обоснование, быстрее убеждающий покупателя. И тут же в голове начали вспыхивать одна за другой идеи. Я закрыл глаза, давая им устояться, ожидая появления варианта, подходящего на все сто процентов. Он уже начал формироваться у меня в голове, как дверь неожиданно распахнулась и вошел Спенсер:

– Ну ты даешь, Латимер! Теперь, когда наконец пришла твоя очередь сделать что-то полезное, можно было бы чуточку и пободрствовать на работе.

Это уже никуда не годилось. Он покрутился в моем кабинете пару секунд и ушел, но настроение основательно испортил. Самое ужасное, что плодотворные мысли испарились. Я тщетно ждал их возвращения, размышляя о коварстве коллеги. Оказывается, он приходил просто посмотреть, чем я занимаюсь. Какая наглость!

Вот в таких условиях приходится работать. Поскольку идеи текста рекламы без следа испарились, я взялся обдумывать, каким будет оформление. Конечно, сначала должен появиться текст, а уже к нему следует привязывать рисунки, но поскольку работу над текстом мне пришлось пока отложить, надо было занять чем-нибудь нашего художника Томаса, а то он бездельничает целыми днями, не отрабатывая зарплаты. Так пусть изготовит для начала несколько эскизов; если они потом не пойдут в дело, ничего страшного. По крайней мере, это отвлечет его от любимого занятия в свободное время – рисования портретов мисс Уиндэм. Надо сказать, что он на своих творениях нашу секретаршу изрядно приукрашивает, на них не видны кроличьи зубки – ее отличительная черта. Мне кажется, Томас надеется со временем стать настоящим портретистом. Ну и пусть. Я, в принципе, не возражаю, чтобы он льстил своими рисунками несчастной девушке, думаю, она этим не слишком избалована, но его художества тормозят работу. Кроме того, мисс Уиндэм в последнее время начала слишком высоко задирать голову, лепить одну опечатку за другой и даже вызывающе вести себя.