Убийство моей тетушки. Убить нелегко - [63]

– Очень хорошо, что оказалось, моя милая. В машине у нее бы не было ни единого шанса выжить. Так, значит, вы услышали грохот как раз перед тем, как вернулся мистер Эдвард?

– А вот и нет, сэр, минут за пять до того. А то и за десять.

– Вот как! Наверное, мистер Эдвард сперва решил сам на месте разобраться, что к чему. Неумно с его стороны. Следовало немедля связаться со мной.

Тут кухарка бросила на доктора довольно-таки тяжелый взгляд.

– По моему мнению, – вырвалось у нее, – он больше переживал из-за пса. Обернул его аккуратно в половую тряпку и положил на стол. Все это жуткое месиво, в которое пес превратился, – на стол!

На этом доктор Спенсер свернул разговор и направил кухаркины мысли в новое русло, выразив сочувствие относительно уборки и чистки стола, которой ей теперь придется заниматься. Неожиданно он вспомнил, что самое сильное душевное переживание на лице Эдварда отразилось как раз в ту секунду, когда он узнал, что я жива. Молодой человек мучительно скривил губы в стоне: «О боже!», и этот стон прозвучал как раз очень искренне.

Не успел доктор поставить ногу на первую ступеньку лестницы, как кухарка вернула его назад.

– Знаете, сэр, а ведь я вам не на все вопросы ответила. Ну, на вопрос – видел ли у нас кто-нибудь, как это случилось. Я ведь знаю. Я ведь подавала мастеру Эдварду чашку крепкого чая, и он сидел такой сам не свой, а я и говорю: «Вы ведь все это сами видели!» А он мне в ответ: «Не все, дорогая, далеко не все». А что уж он хотел этим сказать, точно не соображу.

Вооруженный такими данными, доктор Спенсер отправился вниз побеседовать с Эдвардом. Диалог от начала до конца передан в дневнике моего племянника достаточно точно. Есть, однако, несколько важных моментов, прямо из него вытекавших, – автор дневника, конечно, о них не знал, хотя, отдадим ему должное, кое до чего додумался. Доктор, человек очень методичный, позже передал мне записную книжку с несколькими пунктами, которые набросал прямо в процессе разговора, – для дальнейшего дознания:

1. Э. заявил кухарке, что как следует не видел момента аварии (видел «не все»). Мне он сказал, что заметил, как машина исчезает за краем обрыва. На заметку: самому провести «следственный эксперимент» – можно ли наблюдать прямо с луга, как автомобиль уходит в пропасть и скрывается ли он после этого сразу из поля зрения.

2. Э. утверждает, что видел, как машина разбилась о дно Лощины. На заметку: видно ли это оттуда в действительности? Как быстро он мог добраться до места из-за забора? Есть ли следы пролома?

3. Э. показалось: он видел тело своей тети в кустарнике. Что он в действительности мог видеть?

4. Что Э. делал на поле? Кратчайший путь до дома в др. стороне. Там никогда не росли грибы.

5. Осмотреть яблони и терносливы.

6. Почему Э. так задержался со звонком?

Как видите, не прошло и двух часов, а доктор Спенсер нащупал сразу несколько сомнительных мест, разобрался, что к чему, – и этого человека Эдвард самонадеянно смел считать дураком!

Конечно, этим доктор не ограничился. Он мне рассказывал, как сразу же и кропотливейшим образом изучил место преступления и его окрестности. Что касается яблок и тернослив – тут Эдвард не ошибся. Значит, он вправду недавно проходил мимо фруктового сада – именно мимо, а не через него, поскольку тернослив, видимых со стороны луга, на деревьях не было, но на одном дереве глубоко внутри сада, закрытом с внешней стороны, они были! Далее, доктор Спенсер не нашел решительно ничего, что хоть отдаленно, хоть на миг могло напомнить Эдварду гриб. Конечно, листок бумаги уже давно сдуло бы, а игра солнечных бликов в траве – дело обыкновенное. Проверить ее экспериментально, правда, не удалось – к тому времени, когда мой друг заканчивал свои изыскания, на зеленый покров уже наползла тень от холма Ир-Аллт.

В вопросе о том, что он имел возможность увидеть, Эдвард неплохо все продумал. Стоя у забора, он мог наблюдать, как машина переваливается через край обрыва, и сразу после этого действительно потерял бы ее из виду. Однако, если так, почему я его не заметила? Впоследствии доктор Спенсер спрашивал меня об этом, и я решительно не могла припомнить, чтобы видела племянника. Задним числом я очень тщательно прокрутила в голове каждое мгновение перед аварией – и нет, такого не было. Практически безоговорочно. Конечно, из-за сотрясения мозга у меня могло многое вылететь из памяти, и сперва мы с доктором на том и сошлись, но что-то у нас свербело внутри, не давало успокоиться – как теперь известно, правильно свербело, верный след был взят уже тогда. Я бы наверняка заметила Эдварда – если только он специально не пригнулся!

Следующий вопрос: как ему удалось перебраться через забор столь быстро, чтоб успеть прямо к падению машины на дно Лощины? Доктор Спенсер нашел простое объяснение. Там в одном месте ограда была завалена кучей бревен – очевидно, чтобы у Уильямса не разбредался скот. Со временем бревна слегка раскатились и образовали импровизированные ступеньки. Вот только… как все удобно устроилось, как кстати они раскатились, вы не находите?

Оставалось найти причину долгой паузы между происшествием и звонком. Кухарка услышала грохот, вероятно, в тот момент, когда автомобиль стукнулся о дерево или когда уже упал на дно. Скорее – второе, но в любом случае племянник, если ему верить, должен был оказаться на дороге максимум через две секунды после звука. Далее, до телефона он добрался бы ну, минуты через две. Ладно, если заложить в этот отрезок время на беглый осмотр обстановки и подъем собачьего трупа, – пусть четыре. От силы и даже с лихвой. Как бы ни обожал он свою моську, не стал же бы он убивать прорву драгоценного времени на оплакивание пекинеса, в то время как его тетка была по меньшей мере ранена и каждый миг был на счету. Однако кухарка говорит: звонок последовал только через пять-десять минут. Доктор Спенсер все это счел необычным. Эдварду он показался «настырным старым дураком», но вопросы парню задавал весьма уместные, логичные, не так ли?