Убийство моей тетушки. Убить нелегко - [6]

Но и тут возникло совершенно неожиданное препятствие. Линия связи с Аберквумом оказалась повреждена. Девушка на коммутаторе не имела ни малейшего понятия, когда ее починят. Тем не менее я все еще отказывался признать поражение. Что ж, стану методично обзванивать все гаражи – если надо, до самого Шрусбери, – но топливо добуду. Я попытался нашарить рукой телефонный справочник на полке. Его там не было. Опять тетина работа.

Да, старушка досконально все продумала. Теперь мне пришло в голову, что с коммутатором она, возможно, тоже в сговоре. Тетя ведь активно участвует во всех ллвувллских городских делах, знакома тут со всеми и с каждым. Наверное, и с этой девицей тоже. На несколько мгновений мне показалось, что это конец, но тут я вспомнил выражение теткиного лица. Чего-то она все-таки не предусмотрела. Еще пару минут я сидел, размышляя, и наконец меня осенило. Дверцы ее машины заперты, это верно, но можно же разбить ветровое стекло! В ее стареньком «Моррисе» есть топливо. Только утром залили полный бак. Сейчас она, наверное, спешит увести подальше свой автомобиль, жалея, что не позаботилась об этом с самого начала. Я буквально рванул с места и понесся – а я никогда не ношусь, если этого можно избежать, – к гаражу. Может быть, еще успею. И успел – тетина машина все еще стояла там…

Но тут вдруг в нос мне ударил необыкновенно сильный запах бензина. Теткина машина, как я вам уже сообщал, – старый «Моррис», положительно доисторического года выпуска. Это так характерно для моей родственницы – презирать все современные изобретения и из последних сил держаться за полуразвалившееся древнее корыто. Мне приходится признать, что оно все еще на ходу, и на довольно сносном ходу, но как ей не стыдно выглядеть в нем эдаким «синим чулком», этого я не понимаю. Среди многочисленных средневековых пережитков в конструкции данного автомобиля одно из главных мест занимает система залива и подачи топлива. В моем «Уолсли-Хорнет», чтобы полностью спустить бензин, его надо выкачать; чтобы опустошить теткин бак, достаточно снять крышку с поплавковой камеры карбюратора: топливо, не сдерживаемое ничем, просто стекает на землю. Именно такой фокус с крышкой моя противница и проделала: последние струйки бензина стекали как раз у меня на глазах. Даже удивительно, что старуха так хорошо разбирается в своем старом «Моррисе» – наверное, случайно дозналась прошлой зимой, когда в ее поплавковую камеру попала вода и пришлось ее прочищать.

Но сейчас было не до отвлеченных умозаключений. Время действовать, и только действовать. Я схватил собачью миску с водой, рывком вылил из нее содержимое и успел нацедить немного – увы, совсем немного драгоценной жидкости. Надеюсь, этого хватит?..

Нет, все же оказалось слишком мало. О том, чтобы доехать до Ллвувлла и обратно, не было и речи, но никто не мешает дозаправиться в самом Ллвувлле, у проклятого Хебертсона – тогда победа за мной! Я еще раз окинул взглядом крохотную лужицу горючего. Сомнительно, что удастся добраться даже в один конец, но хотя бы преодолеть Лощину? Если доеду туда, дальше можно просто скатиться вниз на холостом ходу.

Я действительно отправился в путь на верной «Ла-Жуаёз» и думал при этом: хорошо все же, что я не стал бить стекла в теткиной машине, когда нашел ее запертой. Мог бы порезаться!

Глава 3

Но вот финишировать на «Ла-Жуаёз» мне не пришлось.

До дна Лощины я, конечно, добрался. И только чуть-чуть, совсем чуть-чуть оставалось, чтобы вскарабкаться на противоположный склон. Увы. Вершина осталась непокоренной. Моя чаша бензина иссякла метров на сорок пять раньше, чем нужно.

Вот когда наступило настоящее затруднение. Естественно, я не мог бросить «Ла-Жуаёз» тут одну. Столь же естественно, что я не мог толкать ее вверх по склону. Пихать машину обратно до Бринмаура представлялось теоретически реальным, но невероятно утомительным занятием, да к тому же если бы это и получилось, то лишь возвратило бы меня в исходную точку! Несколько минут я стоял неподвижно и беспомощно смотрел на автомобиль. Из кустов неподалеку назойливая птица издавала идиотские истерические крики. Какой-то глупый кролик медленно брел по дну Лощины. Я наклонился и поднял камень. Бросок вышел недурной, возможно, даже и птицу задело. Во всяком случае, она почему-то заткнулась, а кролик скрылся в траве. Закурив сигарету, я попытался привести мысли в порядок и тут же дал себе торжественный обет: нет, не бывать тому, чтобы тетка похвалялась, как силой заставила меня дойти пешком до Ллвувлла.

И тут сама формулировка клятвы подала мне спасительную идею. Так или иначе, из всей этой гнусности придется выпутываться, правильно? Пускать дело на самотек нельзя, ибо, если тетя обнаружит «Ла-Жуаёз» здесь, на этом месте, видеть, как она потешается и веселится, будет невыносимо. Но вот если я дойду остаток пути до Ллвувлла, куплю немного бензина, а потом вернусь назад, то смогу честно утверждать, что выехал на автомобиле и вернулся на нем, и тетя никогда не узнает, что ее зловредный план удался. Конечно, на деле выйдет так, что бо́льшую часть чертовой дороги я все-таки прошагаю, но худшей участи избегу. А именно – прогулки по теткиному велению.