Убийство Джанни Версаче - [31]

* * *

Дэвид годами без устали подыскивал себе работу по душе. В личной жизни у Дэвида тоже творилась полная сумятица. Дабы не огорчать родителей, он на протяжении всей учебы в колледже боролся со своей гомосексуальностью, пытался встречаться со множеством девушек, даже влюбился в одну, но постоянно копался в себе, пытаясь разобраться наконец, кто он по своей природе — гетеросексуал, бисексуал или гей. «Он очень страшился правды о себе в этом плане, — говорит Венди. — Когда мы отправлялись в колледж, то вроде бы он держался нормально, типа сохранял статус-кво. Считал, что без конформизма там не преуспеть».

«Дэвид одевался как ботаник. Учился самым прилежным образом и хорошо успевал. Но было в нем одно непримиримое внутреннее противоречие, с которым он ничего поделать не мог — и это его очень беспокоило, — продолжает Венди. — Дэвид очень хотел бы иметь семью. Но время шло, и он всё больше понимал, что не в состоянии и дальше противиться тяге к мужчинам».

И тогда Дэвид пошел к отцу, чтобы во всем ему признаться. Отцу трудно было это принять в силу его прочных религиозных убеждений.

«Не могу сказать, что мне это было безразлично, потому что я не могу согласиться с таким образом жизни. Однако это никак не сказалось на моем мнении о сыне или отношении к нему, — говорит Говард Мэдсон, верящий, что Иисус Христос принял крестные муки и воскрес из мертвых ради спасения грешных, а не успешных. — Я не собираюсь предстать перед Богом безупречным — ни у меня, ни у вас этого не выйдет. Все мы умрем грешниками. Какая же в таком случае разница, в чем ты повинен — во лжи, обмане, воровстве, мужеложестве или убийстве? Главное, если ты веришь, что там есть всепрощение, что оно даровано нам крестными муками и милостью Божией, то у тебя такие же шансы на спасение, как и у любого другого. Так что мое отношение к нему не изменилось в том плане, что он такой же грешник, как и все. Что изменилось, так это то, что относиться я к нему с тех пор стал как к чужеродному для меня человеку из-за того, что он гомосексуал. Но никаких проблем между нами с Дэвидом это не создало. И отцовские чувства по отношению к нему у меня остались прежними».

Брат Ральф и его жена Синди, услышав от Дэвида откровенное признание в том, что он гей, напротив, испытали облегчение. Они-то боялись, что он собирается «по секрету» сообщить им, что у него СПИД. «Ты там поосторожнее, среди них полно долбанутых», — только и сказал брату Ральф.

При этом на многих уровнях неудобства, испытываемые Дэвидом, только осложнялись его талантливостью и, как следствие, широтой открывавшихся перед ним вариантов выбора. В колледже он выбрал в качестве профильного предмета политологию и настраивал себя на то, чтобы стать юристом. Сдав выпускные экзамены по юриспруденции весьма посредственно, он переехал в Миннеаполис и устроился в юридическую фирму, но душой его продолжало тянуть к архитектуре. В 1990 году он получил-таки один из всего сорока грантов на обучение на архитектурном факультете Миннесотского университета в Миннеаполисе — и приступил к учебе с рьяностью вызывающего всеобщие насмешки чокнутого оптимиста.

— Он от природы умел обхаживать, умасливать, очаровывать и убалтывать всех, добиваясь своего в чем угодно. Помимо таланта Дэвид обладал даром убеждения и был прирожденным продавцом. На торговых площадках ему равных не было, и плюс к тому он был креативен и очень любил деньги, — говорит Венди и поясняет, что Дэвид, по ее мнению, ошибся с выбором профессии, поскольку ему самое место было в рекламном бизнесе. — Архитектура же не самое доходное дело. А Дэвид был очень мотивирован именно на заработок.

Однако же к моменту своего знакомства с Эндрю Дэвид благополучно изыскал возможности хорошо зарабатывать в качестве профессионального архитектора: читал факультативный курс городского планирования в Гарварде; работал на проектно-строительную компанию Джона Райана в Миннеаполисе, где отвечал за «архитектурное проектирование рознично-финансовых центров» крупных банков, что обеспечивало ему фиксированный оклад в размере семидесяти тысяч долларов в год плюс бесплатные поездки по всей стране.

«На Дэвида было одно удовольствие смотреть и находиться с ним рядом — настолько это был всемерно одаренный человек, да еще и на грани головокружительного прыжка с обрыва прямо в пучины карьеры одного из ведущих мировых архитекторов-дизайнеров своего времени», — рассказывает Джон Райан.

Но тут, на свою беду, Дэвид встретился и сошелся с Эндрю Кьюнененом.

* * *

Поначалу роман между ними складывался дистанционно — через эпизодические звонки Эндрю по межгороду и открытки от него. По завершении их первого совместного уик-энда Эндрю вынужден был вернуться в Сан-Диего к Норману, который раз за разом отпускал его в Сан-Франциско, отметим, лишь под предлогом встречи с «дочкой» от неудавшегося брака. Между тем сам Эндрю ни номера для звонков, ни фактического почтового адреса Дэвиду не оставил — только номер а/я, который проверял крайне нерегулярно. Объяснял это Эндрю тем, что семья у него настолько богатая, что вынуждена скрываться и постоянно менять телефонные номера, дабы не пасть жертвой похитителей с целью выкупа. В одной из множества открыток Эндрю особо предупреждал Дэвида, чтобы тот отправлял ему обратную корреспонденцию на почту «до востребования» строго заказными письмами в запечатанных сургучом конвертах и без указания адреса отправителя: «Прости за такую конспирацию, но поверь, это жизненно важно!» — писал он.