Убийство чёрными буквами - [11]

Но Анжело Ломбарди оставался человеком, не теряющим надежды.

Кинтайр повернул, проехал по Коламбус авеню до Норт Бич. Гм, посмотрим… небольшая улица у края чайнатауна…хм…

Небо становилось пурпурным, когда он остановился перед нужным домом: кафе «Генуя» располагалось в двухэтажном доме с нишами и башенками, построенном сразу после пожара 1906 года. По бокам китайский галантерейный магазин, полный запахов кожи, и португальская баптистская миссия. На двери написано «Закрыто». Конечно, сегодня здесь не хотят обсуждать достоинства пиццы.

В окнах второго этажа желтый свет. Кинтайр нашел лестницу, ведущую туда, и позвонил.

Загорелся уличный фонарь, мимо прошла машина, с противоположной стороны улицы на него смотрел грязный мальчишка. Кинтайр почувствовал себя очень одиноким.

Он услышал шаги на лестнице, легкие женские шаги. Ожидая увидеть Марию Ломбарди, он снял шляпу и, когда дверь открылась, поклонился в европейском стиле. Застыл на половине этого жеста и пораженно смотрел.

Морна, подумал он. Он на палубе шхуны, идущей по ветру, а она стоит у поручня, одной рукой держится за снасти, а другой заслоняет глаза, глядя на сверкающие воды океана. Ветер отбросил ее светлые волосы ему в лицо, они пахли летом.

– Да?

Кинтайр встряхнулся, как собака, выходящая из воды.

– Простите, – запинаясь сказал он. – Простите. Вы меня поразили. Вы похожи на кого-то…

Он так глубоко вдохнул холодный воздух, что почувствовал, как растягиваются легкие. Мышцы расслабились одна за другой.

– Мисс Ломбарди, не так ли? – начал он снова. – Я не видел вас несколько лет, и тогда у вас была другая прическа. Я Роберт Кинтайр.

– О, да, я хорошо вас помню, – сказала она, уголки ее рта чуть поднялись в мягком напряжении. – Профессор Брюса. Он часто говорил о вас. Вы очень добры, что пришли.

Она посторонилась, пропуская его вперед. В узком проходе он случайно коснулся ее рукой. На полпути вверх понял, что у него сжаты кулаки.

Что это за фарс? гневно спросил он себя самого. Только прямые светлые волосы, брошенные челкой на лоб и спускающиеся на плечи. Теперь в ярком электрическом свете он видел, что даже оттенок у волос другой, эти волосы темней, чем выбеленная непогодой грива Морны. И Коринна Ломбарди – зрелая женщина; он вспомнил, что в прошлом месяце Брюс ездил в город на прием по случаю ее двадцать второго дня рождения; да, взрослая. А Морне всегда будет тринадцать.

Коринне было девятнадцать лет, когда он видел ее в последний раз; она жила здесь и работала в кафе. Ломбарди давали небольшой прощальный ужин в его честь перед его отъездом на год в Италию. Они хотели, чтобы он поискал брата Анжело Луиджи, который при прежнем правительстве служил в тайной службе. Кинтайр несколько раз навещал Луиджи. Это был приятный человек со склонностями ученого; он очень интересовался своим умным племянником Брюсом, с которым переписывался.

Во всяком случае у Кинтайра было чем заняться, кроме того как обращать внимание на незаметную скромную девушку. Когда он вернулся, Брюс рассказал, что сестра ушла от родителей после грандиозной ссоры. Вскоре они помирились – это была только ее декларация независимости, но с тех пор она жила самостоятельно, и у нее была работа.

Эти воспоминания успокоили его. И тем временем он продолжал думать о Коринне. И решил, что у нее есть черты обычной хорошенькой девушки. Рослая, с хорошей фигурой, только плечи чуть широковаты и грудь маловата по нормам нынешнего десятилетия. Лицо широкое, с высокими скулами, квадратным подбородком и сильным прямым носом; лицо много времени провело на солнце. Глаза зеленовато-серые под густыми темными бровями, рот широкий и полный, голос низкий. На ней, как и ожидается, черное платье, но с вызывающей бронзовой застежкой в форме ласки.

Тут Кинтайр оказался на лестничной площадке, и Анжело Ломбарди, коренастый, лысеющий, с тяжелым лицом, обхватил его руку своей огромной лапой моряка.

– Заходите, сэр, пожалуйста, и выпейте с нами.

Мария Ломбарди встала, встречая доктора философии. Ее светло-каштановые волосы и чистый профиль говорили, откуда у ее детей такие черты лица; Кинтайр полагал, что их ум тоже от нее.

– Здравствуйте, профессор Кин… тиир. Спасибо за то, что пришли.

Он неловко сел. Гостиная, забитая мебелью, такая, как у миллионов иммигрантов, сумевших с пустыми карманами подняться до среднего класса. Но такие семьи будут двадцать лет питаться бобами, чтобы накопить денег для обучения одного ребенка в колледже. Брюс был таким ребенком.

– Я пришел выразить свое сочувствие, – сказал Кинтайр. Он видел, что Коринна холодным взглядом зеленых глаз оценивающе смотрит на него, но ничего менее банального не смог придумать. – Я могу чем-нибудь помочь? Чем угодно?

– Вы очень добры, – сказал старший Ломбарди. Он налил порцию своего, очевидно, лучшего вина. – Все к нам очень добры.

– Знаете, какой была его квартира последние полгода, профессор? – спросила Мария. – Он никогда не приглашал нас к себе.

Могу себе представить, сухо подумал Кинтайр.

– Ничего необычного, – сказал он. – Как только смогу, привезу вам его личные вещи.

– Профессор, – сказал Ломбарди. Он очень медленно наклонился вперед. В его пальцах блеснули очки. – Вы хорошо знали моего сына. Как по-вашему, что с ним случилось?