Убийство арабских ночей - [93]

И тут вдруг Маннеринг потерял сознание.

Тем не менее об этом надо упомянуть лишь как о странном обстоятельстве, последовавшем после того, как Каррузерс напомнил о том лунатике со светлыми бакенбардами. Потом Каррузерс направился в музей, где после разговора с Пруэном сделал первое открытие: вереница стертых следов, оставленных подошвами, испачканными в угольной пыли. Они виднелись в нескольких футах от входной двери музея и затем исчезали; поскольку четких отпечатков не осталось, для идентификации они не годились.

Затем Каррузерс обнаружил в дорожном экипаже тело, лежавшее лицом к дверям, из которых оно и выпало, когда дверцы открылись. Осмотрев труп, он отметил подробность, которая не показалась ему особенно существенной, но, как выяснилось, она имела такое значение, что ее нельзя не подчеркнуть. А именно: на подошвах обуви мертвеца сохранились не просто следы угольной пыли, а толстый ее слой.

Я прошу вас внимательно оценить данный факт. Кто-то с испачканными угольной крошкой подошвами вошел в музей, оставив следы на белом мраморном полу, но слой угольной пыли был столь незначителен, что следы быстро сошли на нет. А вот в экипаже лежало тело, на подошвах которого остался густой слой угольной пыли. Таким образом, мы достоверно установили, что убитым оказался не тот человек, который, войдя в музей, оставил на полу еле заметные следы. Это неопровержимый и весьма убедительный вывод, исходя из которого мы и начнем рассуждать.

Итак, человек с нетронутым слоем угольной пыли на подошвах своей обуви лежал внутри дорожного экипажа. Как он попал туда? Живым или мертвым? Он не мог сам пройти к нему, поскольку вокруг простиралось пространство того же белого мрамора, на котором, вне всяких сомнений, остались бы его следы. Но таковых во всем музее не обнаружилось, если не считать полудюжины шагов у входных дверей. Очень хорошо. Можно считать, что мертвеца как-то принесли или доставили к тому месту, где он и был найден.

Но откуда его принесли? Поскольку в музее установлено центральное отопление, в нем нигде не было каминов или ящиков для угля. Значит, труп должен был быть доставлен из подвала.

Мы осмотрели тело. У этого человека были настоящие черные усы, но он носил и фальшивые черные бакенбарды. Я сказал «носил», но это было не совсем верно. Хотя его подбородок и щеки блестели от спиртового клея и висящие на нем ниточки корпии доказывали, что бакенбарды в самом деле были приклеены, сейчас они держались лишь на небольшом участке на щеке размером не больше шестипенсовой монеты. Они не были с силой сорваны в ходе борьбы, поскольку не было никаких примет резкого рывка, а также ссадины, которая должна была появиться, если бы их грубо сорвали с лица. Снимали их достаточно осторожно, но тем не менее они остались висеть на небольшом пятачке.

Кто же снял их таким манером, снял почти полностью? Ясно, что не мертвец. Бакенбарды были большими и распушенными; если бы даже человек при жизни решился пройтись в таком виде, с бакенбардами, болтающимися на щеке, сомнительно, чтобы они удержались на капле клея. Учитывая нашу убежденность, что в карету его втащили, было ясно, что кто-то – скорее всего, убийца – и должен был произвести с ним эту процедуру после того, как жертва уже была мертва.

Но зачем?

Если с мертвецом в самом деле манипулировал убийца, у нас есть две альтернативы. То ли преступник (1) осторожно отклеил бакенбарды, оставив нетронутым лишь маленький кусочек, и позволил их обнаружить висящими в таком виде; то ли (2) он полностью содрал их, а потом торопливо постарался снова приладить обратно, но они приклеились лишь на небольшом участке.

Оставим пока в покое эти варианты. Обратимся к другим свидетельствам. Мы обнаружили на шее трупа висящее на черной ленточке пенсне с затемненными стеклами. Но ленточка лежала поверх воротника пальто. И снова, джентльмены, прошу вас внимательно оценить данный факт. У людей, которые носят пенсне, ленточка от него никак не окажется поверх воротника пальто. Даже если человек забывает о пенсне и вспоминает о нем, лишь надев пальто, ленточка не лежит у него на воротнике, словно на епитрахили; он постарается засунуть ее под воротник и даже под жилет, если таковой имеется. Таким образом, становится ясно, что пенсне на труп, должно быть, приладил кто-то другой, торопливо накинув ленточку на шею мертвеца поверх воротника.

Все это, согласитесь, становится несущественным, если мы примем первый вариант, а именно: бакенбарды, кроме одного маленького кусочка на челюсти, были аккуратно отклеены. В таком случае мы имеем дело с необъяснимым поведением убийцы, который совершает взаимоисключающие действия. Он торопливо вешает на воротник ленточку от пенсне, но снимает бакенбарды – в то же время оставляя их едва висеть на месте. Тем не менее если мы обратимся ко второму варианту, то получим вполне рациональное объяснение: сначала бакенбарды были содраны с обеих сторон лица, а затем возвернуты – но так торопливо, что повисли лишь на пятнышке клея. И мы видим, что нечто подобное, должно быть, произошло и с пенсне. Оно тоже было снято с мертвеца – а затем торопливо возвращено на место; поэтому ленточка и легла на воротник.