Убийство арабских ночей - [8]

Я включил фонарик.

Луч света из другого конца зала осветил кадык, прыгающий на красной и жилистой, как у индюшки, шее. У него упали руки, когда он уставился на меня. Моргая, он смотрел на меня с удивлением, но без признаков тревоги.

– Это… – начал он, и тут голос у него изменился: – Кто тут?

– Я офицер полиции. Подойдите сюда.

Все вернулось на круги своя. Что-то заставило его напрячься: он расстался со своим обликом ощетиненного и ворчливого старика и, съежившись, продолжал смотреть на меня, впрочем, как и раньше, не проявляя особого беспокойства. Он еще продолжал хранить в себе остатки недавнего веселья. Подняв фонарь, он, шаркая, что-то бормоча и перекладывая голову с боку набок, приблизился ко мне. У него было костистое лицо и морщинистая кожа в красноватых пятнах. Они доходили чуть ли не до кончика длинного носа, на котором висели очки; склонив голову набок, он, прищурившись, подозрительно посмотрел на меня.

– Никак, это вы? – с подчеркнутым сарказмом спросил он. Затем он покивал, словно подтвердились его самые мрачные подозрения. Ему пришлось несколько раз откашляться. – Могу ли я осведомиться, какие игры заставили вас вломиться в дом? Откуда вы появились? Могу ли я спросить, что это за игра?

– Поберегите силы, – сказал я. – Что тут сегодня вечером происходит?

– Здесь? – переспросил он, словно я переменил тему и упомянул какое-то другое место. – Здесь? Ничего. Разве что какие-то непристойные мумии вылезли из своих саркофагов, и я их не заметил… Господи, да ничего тут не происходит.

– Вас зовут Пруэн, не так ли? Хорошо. Хотите, чтобы вам предъявили обвинение в похищении человека? Если нет, расскажите, что случилось с высоким пожилым мужчиной в очках с роговой оправой… – что-то не позволило мне упомянуть фальшивые бакенбарды, – который был тут примерно час назад? Что вы с ним сделали?

Он недоверчиво хмыкнул, но в его хрипотце слышалась ирония. Похоже, присмотревшись ко мне, он несколько умерил свою ощетиненность.

– Вы что-то перепутали, старина, – покровительственно заявил мистер Пруэн. – Послушайте, надеюсь, вы не играете в кошки-мышки. Высокий пожилой мужчина с… ну да, понимаю, вы увлеклись поисками! И к тому же здесь! Вот что я вам скажу, старина: вам надо добраться до дома и как следует выспаться…

Я положил ему руку на плечо. Мысль, что я действительно мог свалять дурака, вызвала у меня желание свернуть его тощую шею.

– Очень хорошо. В таком случае вы будете обвинены в убийстве, – сказал я. – В любом случае вам придется отправиться со мной в полицию и…

Он содрогнулся и пронзительно завопил:

– Слушайте, я готов все рассказать… да подождите! Не обижайтесь…

– Что тут произошло вечером?

– Ничего! После того как я в десять часов закрыл двери, тут никого не было!

Хуже всего, что его слова смахивали на правду.

– Здесь должен был быть частный осмотр или что-то в этом роде. Сегодня вечером в одиннадцать часов – так он состоялся?

Вдруг его как бы осенило.

– Ах, это! Вон оно что! Почему вы сразу об этом не сказали? – В нем появилась даже некоторая агрессивность. – Да, намечалось, но не состоялось. Было отменено. Прошу прощения, не обижайтесь, но так оно и было! Да, они должны были посмотреть несколько экспонатов, ради этого прибыл сам доктор Иллингуорд, видите, как все это было важно. Но сегодня в последний момент мистер Уэйд – он джентльмен в годах, и надеюсь, вы не считаете, что это был мужчина в очках, – так вот, пожилой, а не молодой мистер Уэйд уехал из города. Так что сегодня он осмотр отменил. Вот и все. И никого тут вообще не было.

– Может быть. Тем не менее давайте включим свет и все осмотрим.

– С удовольствием, – буркнул Пруэн. Он посмотрел на меня. – Хотя, говоря как мужчина с мужчиной и строго между нами – что, по-вашему, тут произошло? Кто-то пожаловался? – Поскольку я замялся, он торжественно заявил: – Нет, никто не жаловался! А? И что тогда? Неужто вам платят за то, чтобы вы запросто, без всякого повода, вламывались в здание?

– А вам платят ли за то, что вы в середине ночи танцуете вокруг какого-то ящика? Кстати, что это за ящик?

– В нем ничего нет, – спокойно сообщил он, с насмешливой торжественностью покачивая головой. – Я знаю, вы не можете отделаться от подозрений, что в нем мертвый мужчина, но тут нет даже мертвой женщины. Шучу; ящик пуст!

Прежде чем я успел понять, где тут начала и концы, он, шаркая, пошел в темноту, покачивая своим фонарем, и скрылся по другую сторону лестницы. Раздалось несколько щелчков, и под потолком вспыхнул ряд светильников, залив зал мягким, подобно лунному, сиянием.

Даже при свете помещение не стало менее странным. Высокий зал оказался очень просторным, с полом, сплошь выложенным мрамором, с двумя рядами мраморных колонн – стояли они в десяти футах друг от друга и тянулись к входным дверям. Вокруг них было пустое пространство, отведенное для экспозиций. В задней части зала, прямо напротив входных дверей, широкая мраморная лестница вела наверх к двум открытым галереям, которые и составляли первый этаж. Потолок был выложен изразцами белой и зеленой глазури; цвета эти, как я позже выяснил среди прочего обилия весьма любопытной информации об этом месте, имитировали купол багдадской мечети.