Убийство арабских ночей - [56]

– Берт, – сказал он, – ты же знаешь, что я до мозга костей сумасшедший, иначе мы бы тут не сидели. И, покупая этот ресторан, я начал чувствовать, что сделка эта тоже носит бредовый характер, хотя сейчас я уже так не думаю… Порой меня посещают забавные идеи. Эта тоже была продиктована импульсом. Ну, ты же понимаешь. Я вернулся из Саутгемптона на поезде. В последнюю минуту я решил не ехать на автобусе. У меня болит задница. А в поезде я встретил старого друга Шатту из Загроса, что рядом с Ширазом, и его приятеля грека Агуинопопулоса…

– Хозяев ресторана?

– Да. Они открыли в Сохо заведение с азиатской кухней. Но оно еле влачит существование, ибо, как они говорят, никто не понимает их творческого подхода. Мне лично эта стряпня очень нравится; я годами питался ею. Ты когда-нибудь пробовал ширазские вина или тот портвейн, что евреи и армяне делают в Исфахане? Конечно нет, ты же буржуа. «Ладно, – сказал я, – беру это место под свое покровительство… Нет, черт побери, вы только прикиньте! – сказал я им. – Я покупаю заведение или вкладываю в него столько средств, чтобы оно могло продержаться на плаву». Я думал, что они с ума сойдут. «Это надо отметить, – обрадовался Шатту. – Сегодня вечером приходи в ресторан, и я своими руками сварганю тебе такой банкет – ой и ах!» А я был голоден, Берт…

– Ты хочешь сказать, что забыл об Иллингуорде?

– Ну да, – засопел Джефф. – Около девяти мы добрались до моста Ватерлоо и там сели в такси, и они пели народные песни, да так, что даже случайные прохожие стали прыгать от счастья. Держу пари, у них никогда не было такого праздника! – проскрипел Джефф, от удовольствия грохнув кулаком по столу. – Мы поехали в тот ресторан. Болтали о том о сем, обсуждали новые планы и все такое… Они обозвали заведение то ли «Греко-персидский ресторан», то ли еще как-то по-глупому. Ба! Я сказал: «Так бизнес не делается. Поставьте большую электрическую вывеску, броскую штуку, самую большую, какую можно купить. Она будет гласить «Шатту из Сохо» и перекрывать весь фасад; суньте в кувшины несколько змей и выставьте их напоказ…» – Замолчав, он хмыкнул и высморкался в большой носовой платок. – Ах, впрочем, не важно. Так или иначе, я оказался дома лишь к двум часам.

– Можешь утешиться, – сказал я ему, – что частично вся эта история – результат твоей ошибки.

Он встал и прошелся по комнате. Его осунувшееся лицо выражало легкое смущение. Дождь продолжал барабанить в стекла.

– И что ты собираешься делать?

– Ох, да ничего особенного. Когда вся эта история сойдет на нет, вернусь на Восток, и если Мириам… – Он сплел пальцы, хрустнул суставами и поднял взгляд: – Ты хочешь о чем-то спросить, Берт? О чем-то важном?

– Может быть. Например, что ты знаешь об этом парне Маннеринге, который, говорят, обручен с Мириам?

Он резко развернулся:

– Какого черта тебе нужно цепляться к Мириам? Я понятия не имею о Маннеринге; то есть я с ним даже не встречался. Вроде приличная личность, хотя много врет. Я спросил тебя, хочешь ли узнать что-то важное.

Прикрываясь столешницей, я вынул этот чертов список Попкинса и бегло глянул на него.

– Есть кое-что, – отозвался я. – Среди тех, кто был в музее, есть ли человек, который знает или изучал медицину?

Вопрос сбил его с толку. Джефф терпеть не мог того, чего он не понимал, и вопрос застиг его врасплох. Растерявшись, он застыл на месте, продолжая разглаживать морщины и подкручивать усы.

– Что? – пробормотал он. – Эй, что это за игры? Медик! Насколько я знаю, такого среди нас не было. Мириам понятия о медицине не имеет, если не считать каких-то уроков в закрытой школе. Джерри начал изучать электротехнику, потому что я на этом решительно настоял. Холмс по уши закопался в свои книги и ничего не знает, кроме старых фолиантов и вежливого обхождения. Он преподавал в школе, но никогда не занимался медициной. Бакстеру не пошло на пользу обилие денег, и Аббсли перестал его субсидировать – хо-хо! Дик Батлер сочиняет какие-то идиотские приключения, в которых совершенно не разбирается. Хотя подожди! – Он остановился. – Вроде у них есть приятель Гилберт Рэндалл, который где-то учится на врача, но я практически ничего о нем не знаю.

– А что ты знаешь об этой девице Кирктон?

Он раздул щеки.

– Немного. Она отпрыск старого майора Кирктона. Девочка неплохая, – с лукавым видом хмыкнул Джефф, поглаживая нос. – В ней живут черти, и она далеко не дура выпить! Она единственная, у которой хватает наглости в открытую спорить со мной, за что я ее и люблю. Сейчас она остановилась у нас. – Он задумался. – Она по уши втрескалась в Батлера, но он не склонен ухаживать за ней, так что отношения у них какие-то неопределенные.

Раздался стук в дверь, и Джефф, крякнув, развернулся на месте.

– Там миссис Рейли, сэр, – раздался голос Уорбертона, дневного служителя. – Она сказала, что ей назначено.

– Пригласи ее, – странным голосом распорядился Джефф. Он посмотрел на меня: – Сиди спокойно, Берт. Придешь мне на помощь, если понадобится. Сомневаюсь, что возникнет такая необходимость. Но предупреждаю тебя, я не собираюсь с ней разговаривать в лайковых перчатках.