Убийственный возраст - [16]

– А вот и не так! – обрадовалась девушка. – Стриптиз здесь вовсе ни при чем.

– Не понял, – нахмурился Ефремов.

– Я специально задержалась в школе, чтобы с собой дипломат принести и вам свой дневник показать. Сижу я сегодня на уроках и думаю: «Игорь Павлович меня за тупую троечницу считает, а у меня за первую четверть в дневнике только четверки и пятерки». Достать дневник, показать?

Инспектор засмеялся.

– Чего смешного? – обиделась Наташа.

– Да так, про свое подумал, – ушел от ответа Ефремов.

– Игорь Павлович, – с вызовом сказала Голубева, – вам говорили, что смеяться над девушками неприлично?

– Наташа, ты меня собралась хорошим манерам учить? Поздно. Моя совесть навсегда поражена бациллой профессиональной деформации. Общепринятые приличия ментов не касаются, мы в своем мире живем.

– Я сейчас по-настоящему обижусь, – пригрозила девушка. – Я что, на дурочку похожа, чтобы меня высмеивать на ровном месте?

– Хорошо, не будем ссориться по пустякам. Я тут представил… как бы сказать-то, чтобы не слишком пошло выглядело? Словом, так: потерял я бдительность, и случилось между нами то, что случиться не должно. Лежим мы с тобой расслабленные в кровати, и я говорю: «Как успехи в школе? Неси дневник. Что это, тройка по физике? Снимай колготки, сейчас я тебе ремня всыплю, чтобы ты об учебе не забывала».

– Меня родители никогда за оценки не наказывали, тем более ремнем.

– Скажи мне «спасибо». Знаю я один случай, когда у твоего отца рука сама бы за ремнем потянулась.

– Опять вы за старое, – вздохнула Голубева. – Один раз в жизни силы не рассчитала…

– Забудем о том случае! – предложил инспектор. – Давай пройдемся по кличкам. В твоем списке пять человек, про которых я раньше не слышал. Кто эти парни, чем промышляют?

На прощание девушка предприняла последний штурм. В прихожей она загородила собой входную дверь и потребовала:

– Поцелуй меня. Если ты этого не сделаешь, то клянусь: сегодня была наша последняя встреча.

Ефремов молча посмотрел ей в глаза, но с места не сдвинулся.

– Игорь, если ты сейчас не поцелуешь меня, то можешь завтра размножить мои фотографии и раздать их всем учителям в школе.

– Не здесь, – твердо сказал Ефремов.

Они замолчали, перейдя от словесных препирательств к дуэли взглядов. Голубева первая не выдержала и отвела глаза.

– Игорь, – вполголоса сказала Наташа, – или ты будешь относиться ко мне как к девушке, у которой иногда возникают невинные желания, или я соберу пацанов и признаюсь им, что ты заставил меня быть твоим секретным агентом. Если до Нового года ты не изменишь своего отношения ко мне, я…

– Иди, – жестко перебил ее Ефремов. – Про фотографии можешь не беспокоиться, их никто не увидит. У меня свои понятия о порядочности.

– Ты обещал, – напомнила девушка.

– Если обещал, значит, свое слово сдержу.

Голубева порывисто шагнула к Ефремову, встала на цыпочки, чмокнула Игоря в губы и выпорхнула за дверь.

«Идиот! – обругал себя инспектор. – В какой-то момент я дал слабину, и вот результат. С малолетками всегда так, чуть-чуть отпустишь поводья, и они становятся неуправляемыми. Ничего, до Нового года еще далеко, что-нибудь придумаю».

После встречи на конспиративной квартире Ефремов забежал в пару аптек, убедился, что нужное Ефросинье Ивановне лекарство просто так не достать.

«Придется у начальника БХСС попросить помощи, – решил он. – Для Виктора Дмитриевича все аптечные склады открыты. Стоит ему пальцами щелкнуть, как шустрые провизоры любое заморское лекарство на блюдечке с голубой каемочкой принесут».

В райотделе Ефремов занялся мелкой фальсификацией. Вставив в печатную машинку лист чистой бумаги, инспектор одним пальцем отстучал:

«Секретно, экз. единств. Работая по моему поручению, агент Лесник в рамках сбора информации о несовершеннолетних, склонных к совершению преступлений, сообщил, что им подготовлен список фамилий и клички лиц, которые могут представлять оперативный интерес».

Список кличек Ефремов слово в слово перепечатал с записки Голубевой. Агент Лесник, злоупотребляющий спиртным инвалид второй группы, немало бы подивился, если бы узнал, что за два дня сотрудничества с уголовным розыском он успешно внедрился в подростковую среду и стал пользоваться доверием у лидеров молодежных группировок. Лесник был агентом-«пустышкой», все донесения за которого Ефремов готовил сам, основываясь на информации из других источников.

В записке Голубевой Михаил Быков по кличке Бык шел под восьмым номером. Сергея Козодоева в списке не было. Наташа не считала своего соседа по парте хулиганистым парнем, способным на серьезное правонарушение.

7

Вернувшись домой, Козодоев полез в холодильник: посмотреть, чем можно пообедать. Ничего нового он увидеть не ожидал, но отец до десяти часов был дома и теоретически мог что-то приготовить. Вчера, например, пожарил картошку. А сегодня…

– Так, что тут у нас? – вслух спросил Сергей, открыв холодильник. – Как всегда, суп! Ну, супчик вы сами кушайте, а я пельменями пообедаю.

Магазинные пельмени, слепленные наподобие вареников, были невкусными. Их начинку вместо мяса составлял колбасный фарш из потрохов и хвостов неизвестных животных. Но пельмени, даже магазинные, были гораздо вкуснее борщей и супов, сваренных матерью Сергея в воскресенье с расчетом на всю рабочую неделю. «Мне в будние дни некогда по вечерам у плиты стоять!» – говорила она.