Убийственные болоньезе - [7]

— Это неприемлемо, — выразил свое мнение молодой, но уже опытный менеджер.

— Прошу прощения, трафик. Толенька, ты же знаешь какие нынче в Москве пробки.

— Зная это, я выезжаю на час раньше, что и тебе советую. Лада в последний раз я прикрываю твое опоздание. Быстро в примерочную.

Лада выразительно чмокнула воздух и быстро зашагала к шумному вытянутому в длину помещению с большими светлыми окнами. Галдели все. От дизайнеров и моделей, до автора коллекции с громкой фамилией Халтурин. Несмотря на двусмысленное значение его фамилии, работы мастера были великолепны, и каждая уважающая себя модель старалась попасть в число участниц показа. Шла генеральная репетиция, и каждая модель должна была показать свое мастерство. Лада быстро исчезла в водовороте лиц и ярких цветов тканей. Ее немного мучила совесть, за то, что она не сдержала слово данное Виолетте. После того, как подруга и Маурицио, пожелав ей спокойной ночи, отправились в гостиницу итальянца, она не смогла заставить себя лечь в постель и отправилась в клуб. Результатом явился четырехчасовой сон, похмелье и таблетки. Все как всегда. Ветка смотрела на нее с укором, но больше ничего не говорила. «Что толку, все равно бы не послушала!».

Несколько часов заняло наложение макияжа, прическа и пять дефиле. В этой круговерти она ответила на звонок вчерашнего нового знакомого. Джованни Ризио, тридцатилетнего бизнесмена и любителя миланских ночных клубов.

— О'кей, Джованни. Вечер у меня свободен. Нет, за мной заезжать не надо.

Встретимся на Проспекте Мира, у «Цеппелина».

«Частный аэроклуб Цеппелин» один их самых модных и престижных ночных клубов Москвы. Не зря Лада дружила с обслуживающим персоналом клубов, для прохода в Цеппелин ей понадобился всего лишь звонок. В Цеппелине действует строгий фейс-контроль, предпочтение отдается владельцам клубных карт и знаменитостям. Она хотела ошеломить Джованни роскошью и комфортом Цеппелина. Джованни понравился клуб, похожий на многоуровневый дирижабль. За зеркальной дверью открывался вид на огромный танцпол, оглушительно звучала музыка хаус. Лада похвасталась Джованни, что присутствовала на выступлении Fatboy Slim, в одно из его недавних посещений Цеппелина. Они танцевали, пили коктейли и отужинали в черно-бежевом ресторане Цеппелина, отдыхая от громкой музыки танцпола. Снова танцпол, от выпитых Маргарит и Дайкири кружилась голова, но Джованни был свеж и, по-видимому, настроен танцевать всю ночь. Лада уже утомилась и предчувствовала, что завтра не сможет встать в положенное время. Она пожаловалась Джованни, что, к сожалению, не может сопровождать его всю ночь, сославшись на усталость, но Джованни подмигнул ей, сказав, что в одну минуту сделает ее самой неутомимой девушкой на танцполе, и за руку увел ее в чиллаут.

Там, на удобном диване, подсвеченном снизу, Джованни просто и открыто предложил ей линию кокаина. Лада и раньше пробовала легкие наркотики, но всегда опасалась попасть в зависимость. Сейчас, чувствуя настойчивость Джованни, и, не желая потерять интересного итальянца, она согласно кивнула головой. Джованни ликовал.

Кокаин придал Ладе веселость и раскрепостил настолько, что когда Джованни пригласил ее к себе, она ответила согласием, стараясь быть благодарной за тонкую белую линию, принесшую всплеск радости и обострившую все чувства.

— Тиночка, радость моя, я тебе конфеток купил, — Роман Израилевич стоял в дверях Валентининой комнаты и держал в руках сверкающую золотом картона и прозрачными лентами коробку конфет.

— Роман Израилевич, шоколад вреден для фигуры. Вы хотите испортить мой рабочий инструмент?

— Моисей, до чего ж хорош инструмент! Но я не испортить, — Роман Израилевич сделал шажок в сторону постели, на которой возлежала Тина, — я хочу, что бы у тебя было хорошее настроение, когда девочки кушают шоколад, у них вырабатывается гормон радости.

— Чему ж радоваться Роман Израилевич? — усмехнувшись, спросила Тина, она любила подразнить своего продюсера. — Опять Сара Абрамовна такие сцены написала, что нормальному человеку и в голову не взбредет! И так на протяжении всего сценария.

Уж вы б ее приструнили, что ли.

— Что ты золотце, — Роман Израилевич сделал еще шажок, — Сара Абрамовна пишет самые лучшие сценарии, и влиять на полет ее фантазии я считаю преступлением, все равно, что зарезать курицу, несущую золотые яйца.

— Эта ваша курица натуральная извращенка! — Тина накрутила на палец ярко рыжий локон.

— Не надо радость моя, — Роман Израилевич присел на краешек постели и плотоядно посмотрел на Тинкины прелести, не прикрытые ничем, — Сара Абрамовна приличная женщина.

— Вот попробовала бы сама в этаких позах…

— Золотце, — голос Романа Израилевича просительно дрогнул, — Сара Абрамовна вдовствует уже лет десять.

— То-то и видно, что отстала от жизни, — довольная Тина сладко потянулась. — Не пристало вдове порно-сценарии, как блинчики стряпать.

— Ты же знаешь, Сара Абрамовна — моя родственница, а я родственников без куска мацы не оставляю, — Он протянул покрытую бледными пигментными пятнами руку к Тинкиному бедру. — А какой талантище! К тому же экономлю на сценаристах.