Убийственно тихая жизнь - [12]

– Это он нашел тело.

– Хадли? Владелец мельницы?

Бовуар улыбнулся. Он понятия не имел, откуда это известно его начальнику, однако Гамаш попал в самую точку.

– Да, это он. Вы с ним знакомы?

– Пока еще нет.

Бовуар поднял брови, в ожидании глядя на шефа, и Гамаш объяснил:

– На мельнице наверху есть выцветшая надпись.

– «Мельница Хадли»?

– У тебя хорошие дедуктивные способности, Бовуар.

– Это просто догадка, сэр.

Николь готова была себя лягнуть. Она ведь все время была вместе с Гамашем, но он заметил эту надпись, а она – нет. Что еще он заметил? И чего не заметила она? Она подозрительно посмотрела на Лемье. Он явно хотел понравиться старшему инспектору.

– Merci, агент Лемье, – сказала она и протянула руку, когда старший инспектор повернулся к ней спиной, разглядывая несчастного «англичанина». Лемье пожал ей руку, как она и рассчитывала, после чего Николь сказала: – Au revoir[13].

Лемье несколько секунд постоял неуверенно, переводя взгляд с нее на широкую спину Гамаша. Потом пожал плечами и ушел.

Арман Гамаш переключил внимание с живых на мертвеца. Сделав несколько шагов, он опустился на колени рядом с телом.

На открытые глаза Джейн Нил упал пучок волос, и у Гамаша возникло желание отвести его в сторону. Он понимал, что это прихоть, но ведь он был не лишен прихотливости. Он позволял себе некоторую свободу в этой области. Бовуар же, напротив, являл собой саму рациональность, что делало их команду весьма эффективной.

Гамаш молча смотрел на Джейн Нил, и Николь откашлялась, подумав, что он забыл, где находится. Но он не прореагировал. Не шелохнулся. Он и Джейн замерли во времени, оба уставились перед собой: один – вниз, другая – вверх. Потом Гамаш обвел взглядом тело: поношенный кардиган верблюжьей шерсти, голубая водолазка. Никаких драгоценностей. Может быть, ее ограбили? Нужно будет спросить у Бовуара. Твидовая юбка там, где и должна быть у упавшей женщины. На колготках пятно, но только в одном месте. Возможно, ее ограбили, но насилия совершено не было. Если только не считать насилием убийство.

Его темно-карие глаза остановились на ее руках в старческих пятнах. Это были грубые загорелые руки, не чуравшиеся работы в саду. На пальцах ни колец, ни следа от них. У Гамаша всегда возникало мучительное чувство, когда он смотрел на руки только что умершего человека, представляя себе предметы и людей, к которым эти руки прикасались. Представляя еду, лица, дверные ручки. Представляя все их движения, обозначавшие то грусть, то радость. И последнее движение, сделанное ими при попытке отвести смертельный удар. Самую острую боль вызывали у него руки молодых, которым никогда уже не суждено отвести со своего лба поседевшую прядь.

Он поднялся с помощью Бовуара и спросил:

– Она не была ограблена?

– Мы так не считаем. Мистер Хадли говорит, что никаких драгоценностей она не носила, даже сумочки при ней обычно не было. Он думает, что сумочку мы найдем в ее доме.

– А ключ от дома?

– Нет, не обнаружен. Но опять же, мистер Хадли говорит, что тут никто не запирает дома.

– Теперь будут.

Гамаш посмотрел на тело, на крохотную ранку – даже непонятно было, как такая малость могла убить человека. Размером всего с ноготок мизинца.

– Есть какие-либо предположения, чем нанесена рана?

– Сейчас охотничий сезон. Так что, возможно, это пуля, хотя я таких пулевых ранений в жизни не видел.

– Вообще-то, сейчас разрешена только охота с луками. С огнестрельным оружием – лишь через две недели, – сказала Николь.

Гамаш и Бовуар посмотрели на нее. Гамаш кивнул, и они втроем уставились на ранку, словно усилием воли пытались заставить ее заговорить.

– Где же тогда стрела? – спросил Бовуар.

– А выходная рана есть?

– Не знаю, – ответил Бовуар. – Мы пока не позволяли судмедэксперту ее трогать. – Он показал шефу на молодую женщину в джинсах и камуфляжной куртке с медицинским саквояжем.

– Пригласи ее сюда, – распорядился Гамаш.

– Monsieur l’Inspecteur, – сказала доктор Шарон Харрис, кивая, и опустилась на колени. – Она мертва уже часов пять или чуть меньше. Это пока предположение.

Доктор Харрис перевернула тело. К свитеру убитой прилипли сухие листья. Услышав неприятные звуки, Николь повернулась и увидела Бена Хадли – он стоял спиной к ним, согнувшись, и его рвало.

– Да, вот выходная рана.

– Спасибо, доктор. Мы вас здесь оставляем. Бовуар, идем со мной. И вы тоже, агент Николь. Бовуар, расскажи мне, что тебе известно.

Жан Ги Бовуар много лет проработал с Гамашем, они повидали немало трупов и крови, но каждый раз Бовуар поражался этой простой фразе: «Расскажи мне, что тебе известно». Она означала, что охота началась. Бовуар был альфа-самцом, а старший инспектор Гамаш – егермейстером.

– Убитую зовут Джейн Нил. Возраст – семьдесят шесть. Замужем никогда не была. Это нам сообщил мистер Хадли, который сказал, что убитой было столько же лет, сколько и его матери, умершей месяц назад.

– Любопытно. Две пожилые женщины умирают в течение одного месяца в такой крохотной деревеньке. Возникает вопрос.

– У меня он тоже возник, и я его задал. Его мать умерла после длительной борьбы с раком. Она целый год была на грани жизни и смерти.