Убийцы в белых халатах, или Как Сталин готовил еврейский погром - [13]
Стариковские слезы застилали глаза, сердце распространилось на всю грудную клетку, Дмитрий Дмитриевич вынудил себя подняться, его шатнуло; трудно прошаркал в кабинет, вместо нескольких капель плеснул из пузырька чуть не чайную ложку, переборщил, мимолетно подумал он, сердце может остановиться… Бог с ним… Все равно…
«Потрясающий человеческий документ» — вот как обозначили в «Правде» письмо той самой Б., адресованное прямо ему: «Будьте прокляты, преступник, надругавшийся над моим телом! Будьте прокляты, садист, применивший ко мне свои гнусные извращения. Будьте прокляты, подлый преступник!..»
Господи, зачем это, почему, отчего, как теперь жить, куда укрыться… И сейчас проснутся домашние…
Б., он помнил молодую эту красавицу, явилась с рекомендательным письмом давнего коллеги, умоляла, плакала, он отказывался, говорил, что не специалист в этой области, женщина пала в ноги, сулила непомерный гонорар… И от жалости, от неумения переносить женские слезы он согласился-таки, указал на ширму, но эта самая б…., он подумал сейчас заборным этим словом, лихо скинула платье, освободилась от лифчика, поднесла прекрасную, твердую на вид грудь с отчетливым следом укуса. Тут нужен прежде всего судебно-медицинский эксперт, подумал он и сказал это, но женщина упорно требовала помощи, и, еще не чуждый влечению к молодому телу, он, старательно избегая прикосновения к груди прекрасной лепки, выписал какие-то лекарства…
И пошли газетные отклики, митинги в медицинских учреждениях чуть не всех городов, экстренные заседания врачебных обществ, собрания трудящихся — все клеймили, все забрасывали грязью, все требовали, все оскорбляли… И среди самых яростных обличителей были трое тех, чьи имена значились теперь в списке врачей-убийц в газете, лежащей перед заключенным доктором Плетневым…
…Его судили в июле 1937-го, приговорили к двум годам тюрьмы. Несколько месяцев спустя он предстал перед следователем как соучастник в убийстве Куйбышева и Максима Горького…
(А выводы медицинской экспертизы о смерти начальника ОГГТУ Менжинского, ускоренной другими врачами, подписали двое из тех же, теперешних врачей-отравителей… Господи, Святый Боже, думал Плетнев, лежа в своей лазаретной каморке.)
Андрей Януарьевич Вышинский, Генеральный прокурор СССР, в обвинительной речи не употреблял выражений непечатных. Но едва ли, думал Плетнев, когда-нибудь и где-либо в цивилизованном государстве, в обстановке суда, коему придали облик, освященный традициями еще римского права, — едва ли речи произносились в таком тоне, духе и стиле.
Почти не вдумываясь в нелепо-чудовищный смысл — он сделался понятен и в ходе следствия, и на процессе, Плетнев, как школяр, что ставит палочки на листе, подсчитывая слова-паразиты в речи учителя, и слышит только эти «так сказать», «значит», — так и подсудимый доктор Плетнев фиксировал лишь: разнузданные и подлые… звериное лицо разбойников… банда убийц и шпионов… гнусные… оголтелые… передовой отряд фашизма… куклуксклановцы… отравители… иуды… шайка… Бухарин — проклятая помесь лисицы и свиньи, лицемер и иезуит… головорезы, хулиганы… вероломные двурушники…
Сидя во втором ряду позорных скамей, Плетнев видел, как вздрагивают, словно от хлыста, Бухарин, Рыков, Крестинский, как даже при восточной своей сдержанности Икрамов и Ходжаев поводят исхудалыми плечами, как умный европеец Христиан Георгиевич Раковский, поодаль Плетнева, подергивает щуплыми усиками, как ерзает на скамье, норовя перебить прокурора, нагловатый Максимов-Диковский… Разве что Зубарев, объявленный еще и агентом царской охранки, словно прочих статей не хватало, сидел пришибленный, понурый; разве что доктор Левин, теперь для всех подсудимых бесспорный служитель НКВД, трусовато пыжился в расчете на сребреники хотя бы в виде тюремного срока вместо почти уже очевидного расстрела.
Кажется, речь близилась к финалу, и сперва с удивлением, а затем с радостью, жалкой и постыдной, Дмитрий Дмитриевич сообразил: его, Плетнева, имя ни разу не упомянуто, не упомянуто, не упомянуто Вышинским! Еле сдерживая усилием воли радость и чувство вины перед остальными — его обдавало то хладом, то жаром, доктор виновато ежился: стать бы меньше и незаметней, спрятаться, как в детстве, под скамейку, чтобы прокурор не видел его, забыл о нем и чтоб не видели, забыли, не выкрикнули, не напомнили Вышинскому судьи или сопроцессники…
Но радость оказалась преждевременной, следом за Левиным в перечне «специально подготовленной банды убийц» был назван и он; теперь Плетнев вникал всем существом, ловил каждый оттенок и опять с удивлением и почти восторгом обнаружил, что Вышинский сказал о нем всего лишь трижды, притом без грубостей, не выделяя особо, и главную вину за убийство Горького возложил на Левина… Дмитрий Дмитриевич подавил вздох облегчения.
Опять впал в уныние, когда услышал, что прокурор предлагает смягчить наказание лишь двоим — Раковскому и Бессонову, значит… И, обостренно внимая, отыскивая в словах обвинителя сущие и желаемые оттенки, он все-таки отыскал, обнаружил лазейку, некий намек на снисхождение: с актерским пафосом взывал Вышинский от имени народа — расстрелять, как поганых псов, раздавить проклятую гадину! Но не было в этих фразах, отсутствовало одно слово: всех, то есть
В первые послевоенные годы была организована комиссия по розыскам сокровищ, украденных гитлеровцами. Комиссия проделала большую работу, целью которой являлось возвращение советскому народу принадлежащего ему достояния. Поиски янтарной комнаты продолжаются и сейчас.Книга построена на документальной основе. Авторы ее, участники розысков янтарной комнаты, использовали многочисленные архивные и музейные документы, относящиеся к описанию похищенного сокровища и изложению его истории, справочные и монографические материалы по истории Кенигсберга, а также материалы комиссии по розыскам янтарной комнаты.
Книгой «Навсегда, до конца» (повесть об Андрее Бубнове), выпущенной в серии «Пламенные революционеры» в 1978 году, Валентин Ерашов дебютировал в художественно-документальной литературе. До этого он, историк по образованию, в прошлом комсомольский и партийный работник, был известен как автор романа «На фронт мы не успели», однотомника избранной прозы «Бойцы, товарищи мои», повестей «Семьдесят девятый элемент», «Товарищи офицеры», «Человек в гимнастерке» и других, а также многочисленных сборников рассказов, в том числе переведенных на языки народов СССР и в социалистических странах.
«Что было бы, если бы Сталин умер неделей позже?..» — этим отнюдь не риторическим вопросом задался писатель Валентин Ерашов в своей книге «Коридоры смерти», жанр которой он сам определяет как «историческую фантазию». Заметим, однако, что страшные события, черед которых прослеживается в повести изо дня в день, не столь уж фантасмагоричен: за ними стоят исторические реалии, подтвержденные свидетельствами современников и документами.
Где-то в далекой пустыне Средней Азии, в местах, пока обозначенных на картах лишь желтым пятном, живут геологи. Они ищут семьдесят девятый элемент — золото. Жизнь их, полная трудностей, насыщенная подлинной романтикой, казалось бы, самая обыкновенная и в то же время совершенно необычная... Эта повесть Валентина Ерашова, автора многих сборников лирических рассказов и повестей, написана по непосредственным впечатлениям от поездки в пустыню, где живут и трудятся геологи. Писатель отходит в ней от традиционного изображения геологов как «рыцарей рюкзака и молотка», рассказывает о жизни современной геологической экспедиции, рисует характеры в жизненных конфликтах.
В послесловии к 20 тому собрания сочинений Жюля Верна рассказано о влиянии различных событий в жизни писателя и его политических взглядов на сюжеты двух поздних романов.
Писатель Валентин Петрович Ерашов живет и трудится в Калининграде. Его перу принадлежат сборники повестей и рассказов: «Рассвет над рекой», «Человек живет на земле», «Поезда все идут…», «Бойцы, товарищи мои», «Лирика», «Рассказы», повести «Человек в гимнастерке», «За семь часов до полудня», «Июнь — май», «Тихая осень» и другие. Значительная их часть посвящена людям наших Вооруженных Сил.Это не случайно: почти вся жизнь писателя связана с Советской Армией. В ее ряды семнадцатилетний комсомолец Валентин Ерашов был призван в годы Великой Отечественной войны.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
Вы слышите голоса в голове? Вам кажется, что за вами следят? У вас беспричинные головные боли, слабость, головокружение? Не торопитесь считать себя больным. Быть может, на вас проводят чудовищные опыты по использованию психотронного оружия сильные мира сего.Построение нового мирового порядка на планете ведет к превращению человечества в стадо, одурманенное с помощью самых современных технических средств, электроники, действующей на сознание человека как наркотик.Кто и для чего ведет тайную войну против человечества — рассказано в новой книге Рудольфа Баландина «Магия внушения, или секретное оружие Бехтерева».
Захват заложников во время мюзикла «Норд-Ост» в Москве потряс всю страну. Долгие дни переговоров, предчувствие чего-то ужасного, штурм и множество жертв… Жизнь идет своим чередом, но не покидает чувство, что вопросов с тех пор возникло больше, чем ответов. Чего пытались добиться террористы и кто мог быть «спонсором» этого страшного теракта? Что осталось за кадром официальных кинохроник и «итоговых» телепередач? Кто прикрывает участие в этом деле иностранных спецслужб?Многие факты и материалы публикуются впервые.
Несмотря на множество книг, написанных о Надежде Константиновне Крупской, ни одна из них не раскрывает ее реальный образ. Искажены ее биография, ее родословная, ее внутренняя сущность, ее вклад в дело создания хомо советикус. Вовлеченная в заговор международных сил, поставивших своей целью разрушение Российской империи, она становится одной из центральных фигур дьявольской игры. Пережившая насилие в юном возрасте, а затем шантаж, Крупская со временем сама становится мстительной фурией революции.Уникальность мозга этой гениальной женщины была воистину всесокрушающей силой, уничтожающей и карающей всех и вся.
Антисоветчина — борьба с Советской властью — была излишне романтизирована в 90-е годы XX века. Однако при ближайшем рассмотрении нарисованный образ выглядит не таким уж привлекательным. О том, как появляются враги государства внутри самого государства и почему корпоративные идеалы вдруг оказываются преданными даже их формальными защитниками, рассказывает новая книга известного писателя-историка Валерия Шамбарова.