Убийцы разума - [22]

— Буду тебе верить, — сказала она мягко и искренне.

— Я хочу договориться с тобой. — сказал я. «Попробуй ответить на все мои вопросы настолько полно и честно, насколько сможешь, и я обещаю рассказать тебе эксклюзивную историю, которая сделает тебя самым известным журналистом Америки».

Она задумчиво посмотрела на меня, ее карие глаза сузились. — Хорошо, — сказала она наконец . «Договорились об этом. Я сделаю все возможное. Вперед, продолжай.'

Она села на бежевый диван, а я опустился рядом с ней и повернулся к ней.

«Я хочу знать все, что случилось с тобой после того, как над вами пролетел реактивный самолет. Ваш самолет был вынужден приземлиться, — сказал я. — Я не хочу слышать историю, которую ты уже рассказала. Я верю слово в слово. В любом случае, я полагаю, вы верите этому слово в слово.

'Какова ваша позиция?'

— Для тебя это ничего не значит, а для меня — очень много. Кроме того, я задаю вопросы, а ты отвечаешь, помнишь?

Ее глаза на мгновение блеснули, затем она расслабилась и улыбнулась.

— Хорошо, — сказала она. «Я обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах».

— Что произошло первым, когда вы приземлились?

«Привели нас в деревню, в самую большую хижину… где вы нас и нашли».

— А потом что случилось?

«Нас осмотрели, обработали легкие травмы. Потом вошел офицер, кажется, полковник, и допросил нас. Я уже говорила тебе об этом.

«Происходило ли что-нибудь еще во время этого допроса? Вы рассказали нам, о чем он вас спрашивал, и тому подобное . Что-нибудь еще случилось?

«Кто-то вошел с чаем и дал всем троим по чашке».

— Ты не говорила этого раньше.

«Это было не важно, — сказала она. 'Чашка чая?'

— Посмотрим, — сказал я. «Что случилось после чая? Вы что-нибудь почувствовали?

— От чая? Конечно нет.'

— Что произошло сразу после этого? Я почувствовал сомнение. Она нахмурилась. — Сразу после чая? — медленно повторила она. «Сразу после чая».

— Я действительно не знаю, — сказала она. «Я думаю, что мы просто сидели и разговаривали какое-то время после того, как он ушел».

'Вы думаете так?' — резко спросил я. Я заметил, как она сжала руки и снова расслабилась.

«Я ничего не помню сразу после этого», — ответила она. — По крайней мере, ничего важного.

«Почему?' Почему ты не можешь вспомнить, что произошло сразу после этого? Вы долго разговаривали? Вы вставали, чтобы немного пройтись? Ты заснула?'

'Я . ...Я не знаю , — сказала она, выглядя напряженной и нервно сверкая глазами в мою сторону. 'Я не вставала. По крайней мере, я не помню, чтобы вставала.

— Почему ты так нервничаешь? Посмотрите на себя. Вы так напряжены.

— Не знаю, — почти закричала она мне. Внезапно я увидел слезы в ее глазах. Она хотела встать, но я взял ее за руку и остановил.

'Почему ты плачешь?'

'Я не знаю!' Теперь она закричала. «Может быть, это реакция на прошлую ночь. Я пытаюсь ответить на эти твои чертовы вопросы. Я не могу вспомнить каждую мелочь.

Я положил руку ей на плечо. Она дрожала. Это была странная реакция, реакция, которую я не ожидал. У меня было ощущение, что это не имело никакого отношения к прошлой ночи. Она наклонилась вперед и положила голову мне на плечо.

— Прости , — сказала она. «Я не знаю, что со мной не так » .

— Давай начнем сначала, — мягко сказал я.

«Что первое, что ты вспомнила после той чашки чая?»

Она глубоко задумалась, хмурясь между глазами. «Что я стояла голая перед ними», — сказала она. — Что они меня раздели. И что меня щупали, и били, и угрожали… все то, что я вам уже говорила».

— Ты помнишь, как спала?

Она спросила. - 'Спала?' 'Нет . .. не совсем, хотя мы, конечно, спали. я . .. Я просто не могу вспомнить, когда.

— Ты не можешь вспомнить ни одного раза, когда ты спала? — Ты спала после того, как прошел через это испытание? 'ночью? В течение дня?'

'Я . Я не помню точно, когда мы спали, — сказала она, качая головой . «Может ли кто-нибудь вспомнить, когда он спал?»

— Да, — ответил я. «В пятницу вечером… когда ты легла спать? Конечно, ты это помнишь .

Она нахмурилась, быстро вздохнула.

'Вечер пятницы? Когда . ...потом я легла спать пораньше, — сказала она. "Я очень устала."

'Видишь? Вы помните это, но не помните, когда вы спали, когда вас держали в плену. По крайней мере, тебе это не кажется странным?

— Я говорю правду, — сказала она, и слезы снова выступили у нее на глазах. «Я думала, что могу вспомнить все, и я помню все важные события».

'Да. Вы помните побои, оскорбления, жажду, различные испытания, через которые вы прошли».

"Разве это не важно?

Может быть... может быть, нет", сказал я. В моей голове пронеслись предложения из рукописи Сонёна: «чрезвычайно сложная техника». ... сознание занято одними вещами, в то время как с подсознанием происходит что-то другое». Я продолжил свои вопросы. Если я настаивал на определенном пункте, она сильно волновалась, но это стихало, как только я прекращал настаивать. Наконец, я убедился, что она действительно не знает, что с ней произошло во время плена. Думаю, то же самое было и с сенатором Аткинсом и Феррисом Диксоном. Они думали, что с ними что-то случилось, например, лишение воды, из-за которого они чуть не обезумели от жажды. Я не сомневался, что Сонён по крайней мере начал применять к ним свою технику контроля над разумом.