Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь - [58]

— Я обернулся, — продолжал он[510], — потому что услышал щелчок курка прямо у себя за спиной. Едва я повернул голову, Смит прыгнул через комнату, схватил меня за плечи и сунул большой пистолет прямо мне в лицо.

Хэйл заявил, что агент угрожал вышибить ему мозги, а Уайт сказал: «Придется тебя поджарить». После чего допрашиваемого якобы силой усадили на особый стул, прикрепили к телу провода, надели черный шлем и маску наподобие бейсбольной. «Они говорили о том, что сейчас пустят ток и мне не поздоровится, и потом в самом деле дали разряд», — сказал Хэйл.

Беркхарт и Рэмси тоже заявили, что они подверглись такому же жестокому обращению и только из-за этого признались. Когда Хэйл стоял на свидетельском месте, он дико жестикулировал, показывая, как дергался от электрического разряда. Один агент, утверждал он, принюхался и закричал: «Вы что, не чувствуете, что уже запахло паленым?»

В то утро в начале июня Гувер находился в Вашингтоне. На завтрак он всегда ел яйцо-пашот на тосте. Один из его родственников как-то сказал, что Гувер «в том, что касалось еды, был настоящим тираном» и регулярно приказывал вернуть яйцо на кухню, если желток хоть немного потек[511]. Однако в то утро директор Бюро вышел из себя не из-за этого. Открыв «Вашингтон пост», он с изумлением обнаружил наверху полосы следующий заголовок:

ЗАКЛЮЧЕННЫЙ ОБВИНЯЕТ АГЕНТОВ В ПЫТКАХ ТОКОМ…

Его пытались заставить признаться в убийствах. «Запахло паленым?»[512]

Хотя сам Гувер не особо церемонился с соблюдением тонкостей закона, он не мог поверить, что Уайт способен на такое. Единственное, что беспокоило директора, это скандал или, по его выражению, — «позор». Он отправил Уайту срочную телеграмму с требованием объяснений. Тот, хотя предпочел бы игнорировать «смехотворные» измышления[513], немедленно ответил, что обвинения «сфабрикованы от начала до конца, поскольку я не применяю допрос с пристрастием. За всю свою жизнь я никогда к нему не прибегал»[514].

Уайт и его агенты дали показания в суде, опровергая голословные утверждения Хэйла. Несмотря на это, Уильям Б. Пейн — сенатор США от штата Оклахома, нефтяной магнат и к тому же поборник системы опеки — начал лоббировать среди правительственных чиновников увольнение Уайта и его людей из Бюро.

Страсти на процессе Эрнеста Беркхарта было уже невозможно сдержать. Когда адвокат защиты заявил, что правительство совершило мошенничество, прокурор крикнул: «Того, кто это сказал, я встречу за дверью зала суда»[515]. Парочку пришлось разнимать.

Поскольку дело разваливалось, прокуроры в конце концов решили вызвать свидетеля, который, как они полагали, сможет склонить присяжных на их сторону: бутлегера и бывшего информатора Бюро Келси Моррисона. Ранее, узнав о его обмане, с ним уже разбирались Уайт и другие агенты. Казалось, у Моррисона был лишь один мотив — собственная вы года. Пока он считал, что Хэйл сильнее правительства США, то работал двойным агентом на «короля Осейдж-Хиллз», а как только того поймали, переметнулся и признал свою роль в заговоре.

Под аккомпанемент разразившейся снаружи грозы информатор дал показания, как Хэйл планировал убить всех членов семьи Молли и прямо говорил, что хочет избавиться от «всей их проклятой шайки»[516], чтобы «Эрнест мог получить все». Что касается Анны Браун, то Хэйл поручил «устранить эту индианку» самому Моррисону и дал ему для этого оружие — пистолет 38-го калибра[517]. Брайан Беркхарт действовал как сообщник.

Предварительно позаботившись, чтобы Анна напилась до бесчувствия, они отвезли ее к Три-Майл-Крик. С ними была тогдашняя жена Моррисона Коул — ей он велел оставаться в машине. Затем он вместе с Брайаном вытащил Анну из авто. Она была настолько пьяна, что не могла идти самостоятельно, вспоминал Моррисон. Они отвели ее в овраг. Наконец Брайан усадил Анну на камень у ручья.

— Он помог ей сесть прямо, — сказал Моррисон[518].

Адвокат защиты спросил:

— Он приподнял ее?

— Да, сэр.

В зале суда воцарилась тишина. Молли Беркхарт смотрела и слушала, стараясь не пропустить ни слова.

Адвокат продолжал:

— Вы сказали ему, как ее держать, пока вы стреляете ей в голову?

— Да, сэр.

— Итак, вы стояли там, на дне оврага, и указывали Брайану Беркхарту, как держать эту пьяную, беспомощную индианку, пока вы готовились застрелить ее?

— Да, сэр.

— И когда он придал ей нужное положение, вы выпустили в нее пулю из автоматического пистолета 38-го калибра?

— Да, сэр.

— Вы перемещали тело после выстрела?

— Нет, сэр.

— Что произошло после того, как вы в нее выстрелили?

— Мы ее отпустили, и она упала на спину.

— Просто упала?

— Да, сэр.

— Она закричала?

— Нет, сэр.

— Вы стояли и смотрели, как она умирает?

— Нет, сэр.

— Вы убедились, что этим выстрелом в голову убили ее?

— Да, сэр.

На вопрос о том, что он делал после убийства, Моррисон ответил:

— Я поехал домой ужинать.

Коул, бывшая жена Моррисона, подтвердила его показания, заявив, что раньше не говорила об этом, потому что тот угрожал «забить меня до смерти». Она сообщила: «Я оставалась одна в машине около 25 или 30 минут, а потом они вернулись. Анны Браун с ними не было, и живой я больше никогда ее не видела»