Убийца Войн - [9]

«За себя», – мысленно закончила Вивенна. Она не была посвящена во все военные планы отца, но знала достаточно. Война не пощадит Идрис. В конфликте с Халландреном им вряд ли удастся победить. Это станет катастрофой для народа и его обычаев.

– Отец, я…

Король мягко оборвал ее:

– Прошу тебя, Вивенна, я больше не могу это обсуждать. Ступай с миром. Побеседуем позже.

Позже. Когда Сири отъедет еще дальше и вернуть ее будет намного труднее. Тем не менее Вивенна поднялась. Она была послушна – так воспитали. Эта черта всегда отличала ее от сестры.

Она покинула отцовский кабинет, закрыла за собой дверь и пошла по деревянным коридорам дворца, притворяясь, будто не замечает ни взглядов, ни шепота. Она добралась до своей комнаты – маленькой и невзрачной, где села на кровать, сложив на коленях руки.

Вивенна была совершенно не согласна с мнением отца. Она могла что-то сделать. Ей предстояло стать невестой Бога-короля, приобрести влияние при дворе. Все знали, что Бог-король самоустранялся, когда дело касалось политики государства, но жена его, несомненно, могла бы сыграть свою роль в защите соотечественников.

И всем этим отец пренебрег?

«Он и впрямь уверен, что вторжение неизбежно». Отсылка Сири выглядела очередным политическим маневром с целью выиграть время. Идрис поступал так десятилетиями. И если пожертвовать Халландрену королевскую дочь было настолько важно, ехать все равно полагалось Вивенне. Готовность к браку с Богом-королем – ее долг. Не Сири и не Фафен – Вивенны.

Спасенная, она не испытывала благодарности. Ей также не казалось, что она больше послужит Идрису, оставаясь в Бевалисе. Если отец умрет, Ярда станет намного лучшим правителем военного времени, чем Вивенна. Да и к трону годами готовили младшего брата – Риджера.

Ее берегли напрасно. В каком-то смысле это выглядело наказанием. Она внимала, готовилась, училась и упражнялась. Ее называли совершенством. Выходит, она недостаточно хороша для намеченного служения?

Ответа не находилось. Ей оставалось только сидеть и мучиться, положив на колени руки и постигая ужасную правду. Цель ее жизни украли и отдали другой. Теперь она стала лишней. Бесполезной.

Незначительной.

* * *

– О чем он думал?! – рявкнула Сири, наполовину высунувшись из окна кареты, которую трясло на грунтовой дороге.

Рядом шагал молодой солдат, и видно было, что ему неуютно при свете дня.

– Я серьезно, – не унималась Сири. – Выдать меня за халландренского короля – разве не глупость? Ты наверняка наслышан о моих выходках. Я сбегаю, как только недоглядят. Прогуливаю уроки. Устраиваю истерики, во имя Остра!

Страж покосился на нее, но никак не отозвался. Сири было наплевать. Она орала не на него, а ради самого ора. Она опасно свесилась из окна, чувствуя, как ветер играет ее волосами – длинными, красными, прямыми – и раздувает пожар гнева. Ярость не позволяла ей плакать.

Летели дни, и зеленые весенние холмы Идрийских Высот постепенно истаяли. Возможно, Сири уже въехала в Халландрен – граница между двумя королевствами была нечеткой, и это не удивляло, потому что до Панвойны они составляли одно государство.

Сири рассматривала несчастного стража, которому оставалось одно – игнорировать беснующуюся принцессу. Затем она наконец рухнула на сиденье. Не стоило с ним так обращаться, но посудите сами – ее взяли и продали, как племенную овцу, по роковому условию документа, написанного за годы до ее рождения. Уж если кто и получил право на истерику, так это Сири!

«Может быть, в том все и дело, – подумала она, сложив руки на груди. – Наверно, отцу надоели мои выходки, и он решил от меня избавиться».

Это показалось не очень правдоподобным. Можно было и проще расправиться с Сири, не поручая ей представлять Идрис при иностранном дворе. Тогда почему? Неужели он всерьез полагал, что она преуспеет? Это ее озадачило. Затем она поняла, сколь смехотворна такая мысль. Отцу бы и в голову не пришло, что она лучше Вивенны, достоинства которой были недосягаемы.

Сири вздохнула, чувствуя, как волосы приобретают печальный каштановый цвет. По крайней мере, был любопытен пейзаж, и она позволила себе ненадолго отвлечься, чтобы не разгореваться вконец. Халландрен раскинулся в низинах – области тропических лесов и странных, красочных животных. Сири слышала о них от шатунов и даже нашла подтверждение их описаниям в случайной книге, которую ее заставили прочесть. Она воображала, будто знает, чего ожидать. Однако, когда холмы сменились пышными лугами, а дорогу наконец обступили деревья, Сири осознала: здесь царит то, чего не в силах передать ни книги, ни рассказы.

Цвета.

Высотные цветы встречались редко и росли разрозненно, как будто понимали, насколько плохо они вписываются в философию Идриса. Здесь же казалось, что они повсюду. Крохотные цветки пестрели на огромных полянах-одеялах. Большие, розовые – свисали с деревьев, словно виноградные грозди. Цветы разрастались друг на дружке, образуя крупные кисти. Цвели даже сорняки. Сири собрала бы букет, не взирай солдаты на них столь неприязненно.

«Если уж я так волнуюсь, каково охране?» – сообразила Сири. Не только ее разлучили с друзьями и близкими. Когда этим людям позволят вернуться? Внезапно она еще сильнее устыдилась того, что сорвала гнев на солдатике.