Убийца во мне - [40]

Я усмехнулся. Мне было немного жаль его. Забавно, как все эти люди сами лезут на рожон. Вцепляются мертвой хваткой, несмотря на то, что ты изо всех сил пытаешься стряхнуть их, и взахлеб рассказывают, как они этого хотят. Ну почему они все приходят ко мне затем, чтобы быть убитыми? Ну почему они не могут сами убить себя?

Я смел осколки в кабинете, поднялся наверх и лег в ожидании Эми. Ждать мне пришлось недолго.

Она была такой же, как всегда, энергичной, хотя и пыталась приструнить свой энтузиазм. Однако я почувствовал разницу. Появилось напряжение, которое возникает в тех случаях, когда человек хочет что-то сказать или сделать, но не знает, с чего начать. Возможно, она тоже ощутила во мне эту напряженность. Возможно, мы оба почувствовали напряженность друг в друге.

Моя догадка оказалась верной, потому что мы обнаружили эту напряженность практически одновременно.

— Лу, почему бы нам…

— Эми, почему бы нам… — Все это мы сказали хором.

Мы засмеялись, воскликнули: «Загадай желание», и Эми заговорила первой:

— Так ты хочешь, да, дорогой? Только честно и откровенно.

— Я секунду назад собрался попросить тебя. Разве ты не поняла? — сказал я.

— Как… когда ты намерен…

— Ну, я думал, что пары недель…

— Дорогой! — Она поцеловала меня. — Именно это я и хотела предложить!

Оставалось еще кое-что. Последнюю деталь мозаики надо было немножко подтолкнуть, чтобы она встала на место.

— О чем ты думаешь, дорогой?

— О том, что мы всегда делаем то, что от нас ожидают окружающие. Я имею в виду… А о чем думаешь ты?

— Ты первый, Лу.

— Нет, ты первая, Эми.

— Ну…

— Ну…

— Почему бы нам не сбежать, — хором проговорили мы.

И опять засмеялись. Она бросилась мне на шею, прижалась ко мне, дрожащая, но теплая, сильная, но мягкая. Она зашептала мне на ухо, а я зашептал ей:

— Загадывай желание…

— Удача, не покидай мою любовь.

17

Он объявился, кажется, в следующий вторник.

Во вторник после той субботы, когда ко мне пришел бродяга, а мы с Эми решили сбежать. Он был высоким и сутулым, с костлявым лицом, обтянутым желтоватой кожей. Он сказал, что его зовут доктор Джон Смит и что он здесь проездом. Он осматривал этот район и услышал — возможно, он предположил, — что дом и практика продаются.

Было около девяти утра. По идее, мне следовало бы идти на работу. Но я не мог заставить себя выбраться из дома и отправиться в центр. А отец всегда из кожи вон лез, чтобы принять врача, оказавшегося поблизости.

— Я подумывал о том, чтобы продать его, — сказал я. — Только не занимался этим. Однако проходите. В этом доме всегда были рады врачам.

Я усадил его в кабинете, принес коробку сигар и сварил ему кофе, потом сел рядом и завел светскую беседу. Не сказал бы, что он мне очень понравился. Он таращился на меня своими огромными желтыми глазами, как будто я был какой-то диковинкой, предназначенной для того, чтобы ее разглядывали, а не разговаривали с ней. Ну и пусть — у докторов бывают забавные причуды. Они живут в мире, где «я» — царь и бог, где все ошибаются, а правы только они.

— Доктор Смит, вы терапевт? — спросил я. — Я бы не хотел разочаровывать вас, однако, боюсь, терапевтическая практика является монополией тех врачей, которые обосновались здесь давно. Признаться, я не задумывался над тем, какое направление деятельности предпочтительнее, но могу предположить, что есть ниша для хорошего специалиста в области педиатрии или акушерства…

Я замолчал, а он заморгал и вышел из транса.

— В сущности, мистер Форд, я интересуюсь именно этими областями. Я бы… не назвал себя специалистом, но…

— Тогда, полагаю, у вас есть благоприятная возможность, — сказал я. — Доктор, каков ваш опыт в лечении нефритов? Вы согласны с тем, что прививка от кори в полной мере показала себя действенным средством для предупреждения опасности, которая является неотъемлемой частью этого заболевания?

— Гм… э-э… — Он положил ногу на ногу. — И да, и нет.

Я кивнул с серьезным видом.

— Вы считаете, что у этой проблемы есть две стороны?

— Гм… э-э… да.

— Понятно, — сказал я. — Я никогда не рассматривал ее под таким углом, но теперь вижу, что вы правы.

— Мистер Форд, это ваша… гм… специализация? Детские болезни?

— Доктор, у меня нет вообще никакой специализации, — рассмеялся я. — Я живая иллюстрация к поговорке «Сапожник без сапог». Но меня всегда интересовали дети, и то малое, что я знаю о медицине, ограничено педиатрией.

— Понятно. Гм… э-э… в сущности, большая часть моей практики приходится на… гм… гериатрию.

— Тогда вас ждет много работы, — сказал я. — У нас очень высокий процент пожилых людей. Гериатрия, говорите?

— Гм… э-э… в сущности…

— Вы читали «Макс Джейкобсон о дегенеративных болезнях»? Что вы думаете о теореме о соотношении между уменьшением активности и ускорением старения? Я, конечно, понимаю его основные положения, но я слаб в математике, поэтому не могу оценить его формулы. Возможно, вы объясните их мне?

— Гм… я… э-э… это очень сложно…

— Понятно. Возможно, вам кажется, что подход Джейкобсона немного эмпирический? Ну, одно время я тоже склонялся к этому мнению, очевидно, потому что мой собственный подход — излишне субъективный. Вот пример. Является ли состояние патологическим? Или психопатологическим? Или психопатологически-психосоматическим? Да, да, да. Может быть и первый вариант, и второй, и все три, но в разных степенях, доктор. Так это или нет, мы должны рассчитать ген