Убийца среди нас - [22]

Да, вражда с Красавиным у Мишки давняя. Один случай на зимних соревнованиях по лыжам чего стоил. Это когда Петр обошел его и занял первое место. Раньше всегда он, Козлобаев, побеждал, а в этот раз даже хитрость не помогла, уж лучше бы не хитрил. На последнем заходе Козлобаев, отставший от Красавина, срезал круг и оказался впереди. Но послушный ягненочек, этот недавний хлюпик, молчать не стал. С таким позором сняли с соревнований! Да разве только это? А случай с линейкой. Орал-то в этот раз не хлюпик, а он сам. Да, Красавин стал каким-то не в меру борзым. Так и не удалось его как положено отдубасить у гаражей, помешал Парамошкин. К тому же и выгнал их из автокружка. Козлобаев до этого хвастал, что Парамошкин с его отцом — «вась-вась», подумаешь, Красавин! Но отец, говорят, Мишке такую трепку задал, что тот долго на заднее место не мог присесть. Нет, за все это Красавина пора ставить на колени, пусть будет как прежде — шавкой. Гунькины помогут. Они гоняют на его мотоцикле больше, чем он сам. Можно и еще кое-чем приманить. К примеру, отдать бинокль, он ему все равно надоел.

И Красавин знал, что Мишка непременно ему отомстит. Никакого авторитета во всех стычках с Петром тот себе не заработал. Наоборот, над ним стали посмеиваться, особенно после драки у гаражей. Красавин не знал, что отец хоть и побил Мишку, но заодно и дал понять, чтобы при случае отвадил Красавина от учителя. Словом, чтобы тот ему больше в ремонте машин не помогал… не знал Красавин и того, что никто другой как Мишкин отец написал на учителя анонимку, чтобы опозорить его на весь Полянск.

И в один из дней после того как Парамошкина увезли в милицию, в конце последней перемены, Козлобаев не утерпел. Когда Красавин выходил из туалета, стоявшего на краю спуска к речке, он и Гунькины окружили его. Долго-долго они такого случая поджидали. Троица вела себя задиристо. Перемена кончилась, и рядом никого, самый раз влепить Красавину. Втроем-то небось свалят и намнут бока.

— Так где твой Рожкин-Мошкин? Куда подевался? — загримасничал Козлобаев, вытягивая перед Красавиным и без того длинную шею. — Ах, в милицию забрали? Может, поплачем? Давайте, ребята, вместе поплачем по Рожкину-Мошкину!

Гунькины тоже выпендривались и толкались. Мишка схватил Красавина за воротник рубашки и с силой, так что отлетела верхняя пуговица, притянул к себе:

— Какой противный Петрушка! Эй, да он уже в штаны наложил!

— Га-га-га! — ржали довольные Гунькины.

Красавин оторвал Мишкину руку и, стараясь сдержаться, как можно спокойней проговорил:

— Трое на одного? Вот бы кто увидел — ей-Богу, со смеху помер бы!

— А тут кусты, понимаешь, кустики, и не видать.

— Отстаньте, хуже будет, — нахмурился Петр. Он помнил, как учил действовать в таких случаях Григорий Иванович. Учитель как будто предвидел, что это вскоре пригодится.

— Да еще грозит! — вдруг завопил Козлобаев. — У него память начисто отшибло! Забыл, как недавно гавкал! Щас, щас вспомнишь! Заставим!

Он бросился Красавину под ноги, а Гунькины с силой толкнули Петра на него. Но тот, недаром же столько занимался, сделав сальто, вмиг разметал нападавших. Гунькины опомниться не успели, как кубарем покатились вниз по склону, а Козлобаев, отлетевший от удара ногой в кусты сирени, хватал раскрытым ртом воздух и даже не пытался оттуда выбраться.

О случившемся Красавин никому не сказал, а драчуны, чтобы еще раз не опозориться, на время попритихли. Петр же переживал за Парамошкина и с надеждой ждал его возвращения.

XIV

Когда силы стали сдавать, а сердце пошаливать, Галина Семеновна устроилась уборщицей в райисполком. В этом у нее была своя выгода: хотелось решить квартирный вопрос, а где это проще сделать как не в райисполкоме? Рассчитывать на мужа не приходилось, он спивался и все чаще не приходил ночевать. Жить с двумя детьми на зарплату уборщицы было невыносимо тяжко. Красавина экономила рубли и копейки, но денег все равно не хватало. Приходилось перехватывать, потом при получке рассчитываться с долгами, а после вновь занимать.

Перед Новым годом от воспаления легких умер муж. Подкалымив, он напился с дружками до потери сознания и всю осеннюю ночь провалялся у заводского забора. А ночью ударили заморозки, он перемерз, заболел, а вскоре и скончался. Галина Семеновна поплакала, но не так по мужу, от которого никакой радости сроду она не видела, а больше о своей горькой женской доле. Как смогла помянула его на девять и сорок дней. Помогли с работы и соседи. А весной райисполком выделил ей однокомнатную отдельную квартиру. Хоть она была и в старом доме, но с барачной, где раньше жили, никакого сравнения.

Дочь уехала в город, и Галина Семеновна переключила все свое материнское внимание на сына. Плакала вместе с Петей, когда ему влетало от ребят, что постарше. Успокаивала, говорила, что как вырастет и станет сильным, уж отомстит своим обидчикам. Пете это нравилось. Что и как будет после этой мести с обидчиками, по ночам додумывал, фантазии у него хватало.

Обрадовалась, когда в школе появился учитель по физкультуре и труду — Парамошкин. Сын сразу привязался к нему, записался в автокружок. Повеселел. Галина Семеновна каждую неделю ходила в церковь и ставила свечку за здравие Григория, а потом молилась и благодарила Господа Бога. Когда Парамошкина забрали в милицию, сын места себе не находил, молчал, вздыхал, от еды отказывался, с матерью почти не разговаривал. Она тоже переживала, но старалась поддержать и успокоить сына.