Убийца Шута - [14]

Какое обстоятельное описание одежды!

— Но как она сама выглядела?

— Молодая. Она просто побелела с мороза, и, кажется, была довольна, когда я разжег камин и принес ей горячий чай. Ее пальцы были холодны, как лед, по сравнению с кружкой, которую она взяла из моих рук… — он умолк. Потом внезапно взглянул на меня. — Она не хотела уходить из кабинета, сэр. Или снять плащ. Мог ли я знать, что она боится?

Неужели Риддл взял этого человека просто дворецким? Слезы стояли в его карих глазах.

— Рэвел, вы сделали все, что должны были сделать. Если кто-то и виноват, то это я. Я должен был пойти в кабинет сразу же, как узнал о курьере. Пожалуйста, просто побудьте здесь недолго, пока я не пришлю кого-нибудь, чтобы сменить вас. Затем вы вернетесь к тому, что так хорошо умеете. Присмотрите за нашими гостями. Пусть никто не заподозрит неладное.

— Я сделаю это, сэр, — тихо сказал он. Упрек в его собачьих глазах предназначался мне или себе самому? Нет времени задумываться.

— Спасибо, Рэвел, — сказал я ему, хлопнул его по плечу и ушел.

Я быстро скользнул вниз по коридору, одновременно потянувшись Скиллом к Неттл. В момент, когда наши мысли соприкоснулись, в моей голове взорвалось ее возмущение. Риддл мне все рассказал. Как кто-то посмел сотворить такое в нашем доме! Мама в безопасности?

Да. Я иду вниз. Рэвел на вахте у ее двери, но я бы хотел, чтобы ты или один из мальчиков заняли его место.

Я приду. Я извинюсь и поднимусь к нему. Пауза в один удар сердца, потом яростно: Найди того, кто это сделал!

Я этим занимаюсь.

Думаю, ее удовлетворила моя холодная уверенность.

Насторожив все чувства, я быстро скользил по коридорам Ивового леса, и не удивился, когда за углом встретил поджидающего меня Риддла.

— Что-то есть? — спросил я его.

— Неттл пошла в комнату матери, — он посмотрел мимо меня. — Знаешь, вероятно, мишенью был именно ты.

— Возможно. Или сама курьер, или ее сообщение, или тот, кто послал сообщение.

Мы быстро двигались рысью, как волки по следу.

Мне это нравилось.

Внезапная мысль чуть не сбила меня с шага. Мне это нравилось? Охота на того, кто нарушил неприкосновенность гостя в моем собственном доме? Почему мне это нравится?

Мы всегда любили охоту. Древнее эхо волка, которым я был, и волка, который все еще со мной. Охота на мясо лучше, но любая охота всегда охота, и никто не бывает более живым, чем во время охоты.

— И я жив.

Риддл бросил на меня вопросительный взгляд, но вместо того, чтобы задать вопрос, заговорил.

— Рэвел сам принес еду курьеру. Два пажа в передней вспомнили, что впустили ее. Она пришла пешком, и кто-то говорит, что она двигалась от конюшен, а не с дороги. Никто не больше видел ее, хотя, конечно, на кухне помнят, что собирали для нее поднос. Я еще не успел сходить на конюшни и посмотреть, что они знают.

Я оглядел себя. Мой наряд не подходил для праздника.

— Я сам схожу туда, — сказал я. — Предупреди мальчиков.

— Ты уверен?

— Это их дом, Риддл. И они уже не дети. В последние три месяца они только и говорили об отъезде. Думаю, весной они разлетятся.

— И у тебя не останется никого, кому можно было бы доверять, Том. Когда это закончится, я хочу поговорить с тобой. Необходимо иметь в доме нескольких солдат, мужчин, которые могут быть жестокими, когда требуется, но смогут и открывать двери, и подавать вино гостям.

— Поговорим позже, — неохотно согласился я.

Уже не в первый раз он обращал мое внимание на необходимость иметь в доме охрану. Я сопротивлялся этой идее. Я больше не был убийцей, который охраняет короля и делает тихую работу. Теперь я — респектабельный арендатор, владелец виноградников и овец, плугов и ножниц, а не ножей и мечей. Но осталось мое самолюбие, осознание, что я сам способен защитить свою семью ото всех возможных угроз, нашедших дорогу к моей двери.

Но не сегодня ночью.

Я оставил Риддла и побежал по залам к конюшням. Нет, сказал я себе, нет никаких признаков, что курьер убита. И никаких признаков, что это связано со мной. Возможно, девушка стала жертвой своих собственных врагов, которые преследовали ее.

Я добрался до черного входа, толкнул тяжелую дверь и бросился через снежный двор к конюшне. Даже за это короткое время снег забился за воротник и залепил рот. Я отодвинул стойку и приоткрыл дверь конюшни ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.

Внутри было по-животному тепло, чувствовался приятный запах лошадей, от прикрытого фонаря на крючке лился мягкий свет. Навстречу мне уже ковылял Тальман. Теперь его сын, Талеман, руководил большей частью работы в конюшнях, но Тальман все еще считал себя главным. В дни, когда люди входили и выходили, как сегодня вечером, он строго следил, как и где располагали животных. Он очень сочувствовал лошадям, которые весь вечер должны были провести в упряжках.

Он вглядывался сквозь мрак конюшни, а затем дал понять, что признал меня.

— Арендатор Том! — энергично воскликнул он. — Разве ты не должен танцевать с красивыми людьми в большом зале?

Как и у многих других стариков, его возраст уменьшил уважение к различиям в нашем статусе. А может быть, он признавал меня, потому что видел, что я отлично управляюсь с лопатой в стойлах.