ПЕРЕМЕНЫ
Тинталья проснулась замерзшая и разбитая. Она хорошо поохотилась и плотно поела, но не чувствовала себя отдохнувшей. Гноящаяся рана под левым крылом мешала удобно устроиться. Если она выпрямлялась, горячий, опухший шрам натягивался, а если сворачивалась, то чувствовала как в плоть вонзается застрявший наконечник стрелы. Теперь, когда она расправляла крыло, по нему растекалась такая боль, что казалось, будто внутри разрастается какое-то колючее растение, терзая ее своими острыми шипами.
По мере приближения к Дождевым Чащобам становилось холоднее. В этой части мира не было ни пустынь, ни теплых песков. В Калсиде казалось, что жар поднимается из самого сердца земли, делая погоду почти такой же теплой, как на юге в это время года. Но теперь засушливые земли и теплые пески остались позади, и зима вступила в свои права. Холод сделал кожу вокруг раны жесткой, превратив каждое утро в мучение.
Айсфир не полетел с ней. Она ожидала, что старый черный дракон последует за ней, хотя не помнила почему. Драконы всегда предпочитали компании одиночество. Чтобы нормально кормиться, каждому из них требовалась огромная территория. После того как Айсфир не последовал за ней, Тинталья с унижением осознала, что это она следовала за ним все это время. Она не могла припомнить, чтобы он когда-то предлагал ей остаться, как впрочем, не просил и уйти.
Он получил от нее все, что ему было нужно. Вначале, возбужденные узнаванием друг друга, они спаривались. После того как она достигнет полной зрелости, она посетит остров гнездовья и отложит там яйца, которые он оплодотворил. Осеменив ее, он утратил причину быть с ней. Когда из яиц вылупятся змеи, они уползут в море, где возобновят бесконечный цикл дракон-яйцо-змей-кокон-дракон и память его рода продолжится. В конце концов, если он захочет компании, то сможет найти других драконов. Она была озадачена тем, что задержалась с ним так надолго. Быть может, оказавшись после выхода из кокона в одиночестве и изоляции, она научилась столь не типичному для драконов поведению у людей?
Она медленно выпрямилась, а потом очень осторожно расправила крылья навстречу пасмурному дню. Потянулась, скучая по теплым пескам, и постаралась не думать о том, хватит ли у нее сил на возвращение в Трехог. Не слишком ли долго она медлила, надеясь, что рана заживет сама собой?
Склонив голову, чтобы осмотреть рану, она испытала боль. Рана пахла отталкивающе, а когда Тинталья двигалась, из нее тек гной. Она зашипела от злости, что все это происходит с ней, а потом направила свой гнев на то, чтобы напрячь мышцы в области раны. От этого усилия снова потек гной. Было ужасно больно и пахло отвратительно, но, когда она закончила, то кожа уже не была так натянута. Можно было лететь. Не без боли и не быстро, но лететь она могла. Сегодня стоит выбирать место для ночлега внимательнее. Взлет с берега реки, на котором она теперь находилась, представлялся непростым делом.
Она хотела лететь напрямик в Трехог, надеясь быстро найти Малту и Рейна, чтобы один из ее слуг-Элдерлингов удалил наконечник стрелы из ее тела. Прямой маршрут был бы лучшим из вариантов, если бы густой лес в этом районе не делал такую затею невыполнимой. Даже в лучшие времена дракону было трудно приземлиться в таком густозаросшем месте, а с поврежденным крылом она точно разбилась бы о кроны. Поэтому она летела вдоль побережья, а потом вдоль Реки Дождевых Чащоб. Болотистые берега и грязевые отмели были хорошим местом для охоты, так как речные животные приплывали сюда для размножения, а лесные — чтобы напиться.
Если повезет как вчера, она сможет спикировать на жертву и вместе с тем безопасно приземлиться на болотистую полоску берега. Если не повезет — то всегда можно сесть на речную отмель и выбраться на тот берег, который окажется поблизости. Она боялась того, что сегодня вечером именно этот вариант окажется наиболее вероятным. Хоть и не сомневалась, что переживет неприятную, холодную и мокрую посадку, мысль о том, что придется взлетать в подобном месте страшила ее. Однако именно это и предстояло ей прямо сейчас.
Раскрыв крылья наполовину, она спустилась к кромке воды и стала пить, морщась от горького вкуса воды. Утолив жажду, распахнула крылья и взмыла в небо.
Исступленно хлопая крыльями, она упала обратно на землю. Падение было недолгим, но ее тряхнуло так, что боль словно разбилась на острые осколки, пронзившие все внутри. Шок выбил воздух из легких и выдавил хриплый крик боли из горла. Со все еще полураскрытыми крыльями она сильно ударилась о землю раненым боком. Замерев, растянулась в ожидании, когда пройдет мучительная боль. Боль не прошла, но постепенно достигла уровня, который можно было стерпеть.
Тинталья опустила голову на грудь, подобрала под себя ноги и медленно сложила крылья. Ей очень хотелось отдохнуть. Но в таком случае она проснулась бы еще более голодной и одеревеневшей, чем сейчас, а дневной свет уже угасал бы. Нет. Она должна лететь и лететь сейчас. Чем дольше она станет ждать, тем меньше у нее останется сил. Нужно лететь, пока она еще способна на это.
