Убийца - [2]

Все задумываются над этим вопросом. Серейн ощущает себя центром всеобщего внимания и смотрит на слушателей, как учитель на учеников.

— Первая проблема заключалась в том, как без особого шума приобрести клиентуру. И вот послушайте, как я разрешил эту проблему. Я звонил по телефону людям, у которых были затруднения, связанные с тем, что во время войны они нажили капиталы, происхождение которых им не хотелось раскрывать перед налоговым управлением. Я говорил им по телефону, что за определенную мзду берусь устранить кого надо. Никто не верил, они бросали трубку или смеялись надо мной. И вполне понятно: здесь ведь эта система до сих пор не применялась. Наконец однажды человек, которого здорово прижали, приглашает меня к себе домой. Я прихожу, он объясняет мне, кто должен исчезнуть, и мы договариваемся о цене — пять тысяч гульденов. Как и в Америке, я требую и получаю половину вперед. Придя, домой, я сообразил, что во всем этом есть одна неувязка. А именно: у меня есть возможность присвоить эти деньги, не выполнив своей части уговора. В Америке это по-другому: там тот, кто заключил с тобой договор, обычно нанимает еще кого-то, чтобы следить за тобой. И тогда ты, разумеется, вынужден позаботиться о том, чтобы жертва получила свою пулю. Потом ты идешь к своему работодателю за второй половиной. Он тут же выкладывает ее, ему и в голову не приходит зажать денежки, потому что иначе его самого завтра утром найдут мертвым в сточной канаве. Я только хочу сказать, что там все в полном порядке, никто никого не может обжулить. Но здесь-то ведь по-другому! Я был этим очень озабочен, потому что мне хотелось работать по всем правилам. Но когда я стал размышлять о другой проблеме — о том, как мне избежать лап полиции, — я вдруг понял, что решение уже найдено. Отныне я всегда буду брать половину денег вперед, а выполнять заказ не стану. И денежки в кармане, и никаких хлопот с полицией.

Слушатели восхищенно прищелкивают языком, кто-то произносит: «Вот это да!» — и с перепугу заказывает угощение на всех.

— Но если бы я взял деньги и просто ничего не сделал, я б себя чувствовал мошенником, и потому я выполнил все, как положено.

Я следил за своей жертвой и, когда хорошо изучил все ее обычные передвижения, наметил время и место убийства. Интересующий меня человек каждый вторник вечером проходил по Эендеганг из конца в конец. Почему и зачем — не знаю, но в нашем деле это и не важно.  Эендеганг с одного конца — совсем узенькая, темная улочка, там стоят одни старые склады. Я беру напрокат машину, занимаю выгодную позицию и поджидаю его. Вот он приближается; тогда я опускаю стекло, целюсь в него из револьвера и нажимаю на курок. Но ничего не происходит — револьвер не заряжен. Однако совесть моя спокойна: я отработал свои деньги.

Слушатели сочувственно кивают, им все это очень понятно. Сирейн закуривает сигарету.

— После этого я стал ждать, что будет. Мой заказчик не знал моего адреса: мы встречались у него. Но он был парень дошлый и ухитрился выяснить, где я живу. В один прекрасный день он явился ко мне со своими расспросами и угрозами. Я рассказал ему все в точности, как было. Он потребовал деньги назад. Я ответил, что это невозможно: я ведь проделал работу, и мне тоже надо жить. Конечно, я не стану требовать с него вторую половину суммы, на нее я не имею права. Он начал возмущаться и кричать, называть меня аферистом и тому подобное. Тогда я вынул револьвер и сказал, то на этот раз он заряжен. Клиент ушел и больше не доставлял мне хлопот.

Серейн с довольным видом отхлебывает из своего стакана.

— Я намеревался спокойно пожить на заработанные деньги и лишь, потом снова взяться за дела. Но тут началось самое удивительное. Примерно через месяц ко мне приходит некто, представляется, ссылается на моего первого заказчика и спрашивает, не возьмусь я устранить одного человека. Я, естественно, соглашаюсь, а про себя смекаю: мой первый клиент решил, что ему будет легче, если и другой попадется на ту же удочку. Но меня это не касается. Я снова запрашиваю пять тысяч гульденов, он хочет тут же заплатить половину, но я говорю: нет, я вам позвоню. Он уходит, я выслеживаю его, он действительно идет туда, где, как он мне сказал, он живет. На следующий день я навожу о нем справки, и все как будто в порядке — во всяком случае, он не из полиции. Я звоню ему, назначаю встречу. Он приходит и сует мне в руку двадцать пять сотенных. После этого я месяц вкалываю, чтоб определить время и место убийства. Все идет по намеченному плану, я опускаю стекло, целюсь и нажимаю на курок. Вскоре мой второй заказчик приходит ко мне и мечет икру. Я ему говорю то же самое, и он уходит. Через какой-нибудь месячишко снова некто является ко мне и заказывает двойное убийство. Так за годы упорного труда я приобрел обширную клиентуру — это обманутые, которым нельзя выплакать свое горе в полиции; единственное, что они могут, это сорвать свою злость на других. В высшем обществе теперь мой адрес — тайна, которая известна всем. Иногда мне даже приходится  отказываться  от  заказа — так  я  занят.  Но несмотря на это, я не чувствую себя счастливым — мне кажется все же, что я поступаю немного нечестно. Не по душе мне эти холостые выстрелы, я все спускаю и спускаю курок — и ничего не происходит. В Америке — вот это было время, тогда выстрел был выстрелом, ты его чувствовал, ты видел пулю. А сейчас ты только слышишь щелчок и больше ничего. Но мой долг — продолжать, мне надо жить, мне надо откладывать на старость, я ведь, так сказать, мелкий свободный предприниматель…