Убитая чайка - [5]
Наденька не сказала больше ни слова и ушла к себе наверх. С какой-то странной тревогой в душе я прислушивался к её затихающим шагам, и мне хотелось окрикнуть её и вернуть, чтобы сказать, что всё то, что говорит «патриарх», — всё это — абсурд, бред больного человека…
Но я не сделал этого. Я не верил в убедительность своих слов. Проповедь «патриарха» на берегу моря каким-то смертоносным ядом запала и мне в душу.
Как-то раз, после обеда мы решили сделать экскурсию к «Красному камню» — так называлась довольно живописная местность побережья. Когда мы совсем уже были готовы к путешествию, Наденьки в доме не оказалось. Сначала мы шутя выкрикивали её имя, и на террасе, и в комнатах, и в саду, и на берегу.
Помнится, на берегу мы с особенным старанием вскрикивали: «На-а-дя!..» «На-а-денька!..» В ответ на наш зов нам отвечало печальными звуками горное эхо: «а-а-а»… «а-а-а»… Мы посмеялись и решили пойти втроём, не придавая особенного значения отсутствию Наденьки, так как и раньше нередко кто-нибудь из нас уходил в горы без особенного доклада о своём решении побродить в одиночестве, делала то же самое и Наденька.
В эту минуту я хотел было выдать тайну Наденьки и рассказать своим друзьям о её свидании с сумасшедшим человеком, но мне припоминались её слова, когда она говорила с негодованием о том, как скверно стремиться залезть в чужую душу — и я промолчал.
Мы побыли на «Красном камне», где громко пели хором малорусские песни. Гущин пел из «Демона» и из «Фауста», а Анна Николаевна, почему-то вдруг настроившись шаловливо, пропела нам с Гущиным несколько цыганских романсов. Потом снова кричали «На-а-дя!..» «На-а-денька» и слушали, как горное эхо повторяло имя славной девушки.
— Господа, домой! — очнулась первой Анна Николаевна. — Посмотрите, какая чёрная туча надвигается с моря…
Мы поднялись и молча пошли домой.
С моря, действительно, надвигалась чёрная туча. По чистой лазури бежали клочья пушистых облаков, вестники приближавшейся бури. Солнце светило ярко, освещая лишь половину неба. Вдали по морской глади бежали беляки, а около прибрежных скал уже ярились и шумели валуны прибоя.
Мы шли быстро и всё время молчали. Над берегом и над тёмным морем с печальным криком летали чайки.
— Сейчас я почему-то вспомнил о «патриархе», глядя на этих вечно тоскующих птиц, — сказал Гущин, но мы с Анной Николаевной промолчали.
За последнее время все мы почему-то избегали говорить о сумасшедшем старике.
Буря усиливалась… Солнце захватила своим резко очерченным краем синяя туча, и оно постепенно потухало за облаками, не послав нам даже и последней прощальной улыбки. Набегавшие на отмель волны стонали и пели свои угрюмые песни. Белые гребни волн всё дальше и дальше набегали на гладкую отмель, оставляя на песке овальные следы от мелких галек, обломков тростника и разноцветных раковин.
Яркие молнии пронизывали мглистую даль, но их раскалённые зигзаги не отражало почерневшее море. Вдали обрушивались гулкие удары грома, и морской ветер приносил их отголоски на берег. Но стены скал не откликались эхом, и угрюмое ворчание грома затихало в нестройном хоре волн…
Вдали, около рыбацкой хижины мы все разом увидели белую фигуру «патриарха» и остановились, скрыв друг от друга своё открытие.
— Постойте здесь минуту, — сказала Анна Николаевна, — посмотрите, господа, какой угрюмый ландшафт, — и она указала рукою в сторону моря.
— Пойдёмте лучше в скалы, а то скоро пойдёт дождь, — посоветовал Гущин, — смотрите, какой занавеской он опустился над морем.
Мы двинулись с отмели к берегу.
Старик быстрой походкой приближался к нам. Я ясно рассмотрел его высокую фигуру, белую широкополую шляпу и седую бороду.
Опираясь на палку, он шёл быстро, и всё время его лицо было обращено к бушующему морю, как будто он следил за яркими молниями и прислушивался к гулу отдалённого грома. Мы укрылись за скалами, и он прошёл мимо, не заметив нас.
— Как я рад, что мы с ним не встретились! — проговорил Гущин.
Мы молчали.
До дождя мы быстро добежали до рыбацкой хижины и решили здесь переждать ливень. Вдруг мы услышали со стороны берега какие-то крики… Мы осмотрелись. По тропинке, спускавшейся к 6ерегу, бежали два мужика и, громко крича, размахивали руками в нашу сторону. Нам показалось, что они зовут нас, и мы приостановились.
— Эй… господа… идите… барышня ваша утопла… утопла!..
Мы бросились к мысу и скоро за уступом камня увидели группу людей.
На песке, выброшенный волнами, лежал труп Наденьки. Её голова, а особенно лицо, были изуродованы, светло-сиреневое платье местами разодрано: очевидно, труп её долго бился о камни, а потом был выброшен на отмель…
— Она умерла… — сказал кто-то в толпе незнакомых нам людей, а, может быть, это нам послышалось.
Анна Николаевна как безумная обхватывала руками похолодевший труп девушки и громко выкрикивала: «Надя!.. Надя!.. Надя!..» Но прибрежное эхо уже не повторяло дорогого нам имени…
Волны стонали… В тёмном небе грохотал гром…
Недели через две после похорон Наденьки случайно я раскрыл книгу одного толстого журнала и нашёл коротенькую записку.
«Имя Христа поругано, люди отрицали правду… Антихристианство ужасно, я не могу больше жить… Искание правды — абсурд, ужасная ошибка… Аня, прости меня»…
Семья Брусяниных. Фото 27 октября 1903 г.Брусянин, Василий Васильевич — рус. писатель. Род. в купеческой семье. В 1903-05 — ред. «Русской газеты». Участвовал в Революции 1905-07, жил в эмиграции (1908-13). Печатался с сер. 90-х гг. Автор сб-ков очерковых рассказов: «Ни живые — ни мертвые» (1904), «Час смертный. Рассказы о голодных людях» (1912), «В рабочих кварталах» (1915), «В борьбе за труд» (1918); романов «Молодежь» (1911), «Темный лик» (1916) и др., историч. романа «Трагедия Михайловского замка» (т. 1–2, 1914-15).
Семья Брусяниных. Фото 27 октября 1903 г.Брусянин, Василий Васильевич — рус. писатель. Род. в купеческой семье. В 1903-05 — ред. «Русской газеты». Участвовал в Революции 1905-07, жил в эмиграции (1908-13). Печатался с сер. 90-х гг. Автор сб-ков очерковых рассказов: «Ни живые — ни мертвые» (1904), «Час смертный. Рассказы о голодных людях» (1912), «В рабочих кварталах» (1915), «В борьбе за труд» (1918); романов «Молодежь» (1911), «Темный лик» (1916) и др., историч. романа «Трагедия Михайловского замка» (т. 1–2, 1914-15).
Семья Брусяниных. Фото 27 октября 1903 г.Брусянин, Василий Васильевич — рус. писатель. Род. в купеческой семье. В 1903-05 — ред. «Русской газеты». Участвовал в Революции 1905-07, жил в эмиграции (1908-13). Печатался с сер. 90-х гг. Автор сб-ков очерковых рассказов: «Ни живые — ни мертвые» (1904), «Час смертный. Рассказы о голодных людях» (1912), «В рабочих кварталах» (1915), «В борьбе за труд» (1918); романов «Молодежь» (1911), «Темный лик» (1916) и др., историч. романа «Трагедия Михайловского замка» (т. 1–2, 1914-15).
Семья Брусяниных. Фото 27 октября 1903 г.Брусянин, Василий Васильевич — рус. писатель. Род. в купеческой семье. В 1903-05 — ред. «Русской газеты». Участвовал в Революции 1905-07, жил в эмиграции (1908-13). Печатался с сер. 90-х гг. Автор сб-ков очерковых рассказов: «Ни живые — ни мертвые» (1904), «Час смертный. Рассказы о голодных людях» (1912), «В рабочих кварталах» (1915), «В борьбе за труд» (1918); романов «Молодежь» (1911), «Темный лик» (1916) и др., историч. романа «Трагедия Михайловского замка» (т. 1–2, 1914-15).
Семья Брусяниных. Фото 27 октября 1903 г.Брусянин, Василий Васильевич — рус. писатель. Род. в купеческой семье. В 1903-05 — ред. «Русской газеты». Участвовал в Революции 1905-07, жил в эмиграции (1908-13). Печатался с сер. 90-х гг. Автор сб-ков очерковых рассказов: «Ни живые — ни мертвые» (1904), «Час смертный. Рассказы о голодных людях» (1912), «В рабочих кварталах» (1915), «В борьбе за труд» (1918); романов «Молодежь» (1911), «Темный лик» (1916) и др., историч. романа «Трагедия Михайловского замка» (т. 1–2, 1914-15).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник произведений писателя-символиста Георгия Чулкова (1879–1939) вошли новеллы «Сестра», «Морская Царевна», «Подсолнухи», «Омут», «Судьба» и «Голос из могилы».
Русская фантастическая проза Серебряного века все еще остается terra incognita — белым пятном на литературной карте. Немало замечательных произведений как видных, так и менее именитых авторов до сих пор похоронены на страницах книг и журналов конца XIX — первых десятилетий XX столетия. Зачастую они неизвестны даже специалистам, не говоря уже о широком круге читателей. Этот богатейший и интереснейший пласт литературы Серебряного века по-прежнему пребывает в незаслуженном забвении. Антология «Фантастика Серебряного века» призвана восполнить создавшийся пробел.
Научно-фантастический роман «Наследники», созданный известным в эмиграции писателем В. Я. Ирецким (1882–1936) — это и история невероятной попытки изменить течение Гольфстрима, и драматическое повествование о жизни многих поколений датской семьи, прошедшей под знаком одержимости Гольфстримом и «роковых страстей». Роман «Наследники», переиздающийся впервые, продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций фантастических и приключенческих произведений писателей русской эмиграции. Издание дополнено рецензиями П.
«…Следует прежде всего твердо помнить, что не безнравственность вообще, не порочность или жестокость приводят людей в тюрьму и каторгу, а лишь определенные и вполне доказанные нарушения существующих в стране законов. Однако всем нам известно (и профессору тем более), что, например, пятьдесят лет назад, во времена «Записок из Мертвого Дома», в России существовал закон, по которому один человек владел другим как вещью, как скотом, и нарушение последним этого закона нередко влекло за собой ссылку в Сибирь и даже каторжные работы.
Рассказ о случайном столкновении зимой 1906 года в маленьком сибирском городке двух юношей-подпольщиков с офицером из свиты генерала – начальника карательной экспедиции.Журнал «Сибирские записки», I, 1917 г.
- писатель. Род. в 1867 г. Поместил ряд рассказов и очерков в «Жизни», «Новом Слове», «Журнале для всех», «Сев. Вестн.» и др. Отд. напеч. (под псевд. В. Брус) книжку «Поэты-крестьяне» (СПб., 1899). Автор ряда повестей и романов. Умер от сыпного тифа в гражданскую войну.
- писатель. Род. в 1867 г. Поместил ряд рассказов и очерков в «Жизни», «Новом Слове», «Журнале для всех», «Сев. Вестн.» и др. Отд. напеч. (под псевд. В. Брус) книжку «Поэты-крестьяне» (СПб., 1899). Автор ряда повестей и романов. Умер от сыпного тифа в гражданскую войну.
- писатель. Род. в 1867 г. Поместил ряд рассказов и очерков в «Жизни», «Новом Слове», «Журнале для всех», «Сев. Вестн.» и др. Отд. напеч. (под псевд. В. Брус) книжку «Поэты-крестьяне» (СПб., 1899). Автор ряда повестей и романов. Умер от сыпного тифа в гражданскую войну.
- писатель. Род. в 1867 г. Поместил ряд рассказов и очерков в «Жизни», «Новом Слове», «Журнале для всех», «Сев. Вестн.» и др. Отд. напеч. (под псевд. В. Брус) книжку «Поэты-крестьяне» (СПб., 1899). Автор ряда повестей и романов. Умер от сыпного тифа в гражданскую войну.