Убить зону - [10]

Бука никогда не был нормальным человеком. Но и в маньяки записывать его никто б не решился. Просто в один прекрасный момент его действительно переклинило.

Ей-богу — лучше бы он стал маньяком…

Бука посмотрел в сторону «первого». Плюгавенький какой-то, все время боится чего-то, трясется по-чем зря. От такого не будет никакого толку. Но ничего не поделаешь, он — первый. И раз Монолит поставил такое условие — его нужно выполнять.

…В темноте раздался протяжный, полный тоски и боли стон. Словно где-то, истекая кровью, умирал раненый сталкер. С разных сторон откликнулись какие-то ночные твари: с одной донеслось низкое рычание, с другой — отвратительный рокочущий звук, словно отрыжка гигантского чудовища. Последнее, кстати, исключать не стоило. Следом по округе пронеслась целая волна звуков — от мерзкого бульканья до жуткого человеческого голоса, словно воспроизведенного с многократным замедлением. Одному Черному Сталкеру известно, что все это было на самом деле, но от таких вот звуков новички в Зоне зачастую теряют жизненно важное хладнокровие и совершают глупости. А любые глупости в Зоне, как известно, чреваты смертью.

— Эй… — тихо и жалобно позвал «первый». — Что это?

— Какая тебе разница? — вяло отозвался Бука, недовольный тем, что его выдернули из расслабленного оцепенения. — Ты отдыхай лучше. Нам еще много ходить придется.

Петля вдруг резко подобрался, подполз к Буке поближе и забормотал прямо ему в лицо:

— Слушай, я не знаю, что ты вообще такое, и правду ли про тебя рассказывают, но я тебе так скажу… — Петля сердито засопел, нахмурился. — Сначала меня эти урки на понт брали, каждый день прирезать грозились! И жизнь такая у меня уже вот где!

Петля яростно чиркнул ладонью у себя под горлом и продолжил с неожиданным для самого себя напором:

— Я уж думал все, отмучался! А оказывается, ничего подобного — теперь ты меня в оборот меня взять хочешь, так?! У меня что, на лбу написано, что я лох?! Что меня можно пинать, использовать, гонять, как вшивую собачонку?! Ты как хочешь, а я больше плясать под чужую дудку не намерен!

Закончив эту речь, Петля разом как-то сник и тоскливо уставился в землю. Где-то прокричала болотная выпь. Хотя наверняка не выпь это была: отсюда до болота — топать и топать…

Бука смерил спасенного тяжелым взглядом. Ему очень не хотелось говорить, объяснять. Разговоры — все это не его стихия. У него даже язык во рту сразу устает. Но, видно, раз уж решился он на все это дело, без объяснений не обойтись. Не выйдет без объяснений, хоть тресни.

— Слушай, как тебя, — медленно начал Бука. Наморщил лоб, вспоминая. — Ну, да, Петля. Ты подумай хорошенько, Петля: как случилось, что ты до сих пор живой?

— Ну, ты меня спас, — хмуро ответил Петля. — С этим я и не спорю, я тебе по гроб жизни обязан, и вообще…

— Я не об этом, — досадливо поморщившись, прервал его Бука. — Как ты вообще смог уцелеть — до того как я тебя встретил?

— Ну, как… — растерянно пробормотал Петля. — Думаю, мне просто повезло.

— Повезло… — медленно повторил Бука. — Может, и повезло, хотя ты что-то не похож на везунчика.

— Это еще почему? — нахохлился Петля. — А на кого же я похож — на конченого лузера, что ли?

Бука смотрел на собеседника ничего не выражающим взглядом, и Петля вдруг подумал, что да — именно на такого вечного неудачника он и похож. Но Бука вовсе не хотел его обидеть, еще раз ткнуть его носом в собственное ничтожество. Он хотел сказать что-то совсем другое.

— Ну, допустим, — проговорил Бука. — А расскажи мне, как все было.

Петля принялся излагать свою историю. Быстро, сбивчиво, но в целом довольно подробно. И про то, как прибился к бандитам, и про то, как его поставили «на счетчик», заставляя горбатиться на уголовную шоблу. И про небывалое сегодняшнее невезение, когда полегла вся группа и каким-то чудом уцелел он один. И про бегство от крысиной стаи, очень удачно закончившееся встречей со случайным спасителем.

Сам спаситель слушал внимательно, чуть склонив голову набок, и свет луны отражался в его глубоких глазах. Сама луна сегодня была неприятная, странная: она медленно расползалась, вытягиваясь по небу, словно кто-то надавил на краешек жвачки, что тянулась вслед за вращением небесной сферы. Луна росла и наливалась необычным кровавым светом, готовая лопнуть, как гнойная гематома. Оптический эффект, конечно, но все равно жутко…

Бука терпеливо выслушал Петлю, едва заметно кивнул и сказал:

— Ну, вот видишь.

— А что я должен видеть?! — огрызнулся Петля.

— Не могло тебе сегодня повезти. Никак не могло.

— Это еще почему?

— Как бы тебе объяснить… — Бука болезненно поморщился.

Он не любил ничего объяснять. Большее из того, что он знал и чувствовал, невозможно было выразить человеческими словами. Может, дело было в том, что он слишком мало общался с людьми, так и не научившись четко выражать свои мысли. Это попросту казалось лишним в его простой жизни. Ведь Зоне не нужны слова. Слова нужны людям. А люди не нужны Буке. Точнее — не были нужны до последнего времени.

— Если уж тебе везет — значит, ты везунчик, — неторопливо начал Бука. — И когда возникнет ситуация «или повезет, или не повезет», то у везунчика больше шансов, что все-таки повезет. А ты — ты невезучий. Я знаю, что тебе это не нравится слышать, но это так. А значит, что сегодня, когда не повезло всей твоей группе, тебе просто не могло повезти. Никак.