Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II - [25]

Обсуждение проходило в четверг 29 марта 1879 года. Ходоки в народ и честные пропагандисты, как громом, были поражены сообщением Михайлова, что в Петербург приехал один из их собратьев с целью убить царя и его намерение следует рассмотреть как «главную акцию» из всех запланированных. Никакого сочувствия эта идея не вызвала, наоборот, многие высказывались резко против подобных действий. Самый проницательный отзыв на поступившее предложение исходил от Г.В. Плеханова:

«Единственная перемена, которую можно с достоверностью предвидеть после удачи вашей самой главной акции, – это появление трех палочек вместо двух при имени “Александр”».

Замечание Плеханова в данном случае попало в точку. То, что будущий лидер российской социал-демократии называл «появлением трех палочек вместо двух», реально и было единственной целью «главной акции» Михайлова. В конце концов, решили оказать помощь Соловьеву, не принимая участия в деле непосредственно. Для Михайлова такой результат обсуждения был приемлемым, так как развязывал ему руки. Информируя своего конфидента Черевина о возможности использовать внезапно появившегося фанатика, он получил полное согласие на акцию. В создавшейся ситуации Михайлову пришлось действовать вопреки мнению большинства членов «Земли и воли», на свой страх и риск, привлекая только немногих энтузиастов.

Последние дни перед покушением Соловьев провел, общаясь с Гольденбергом и Михайловым. С Гольденбергом они ездили упражняться в стрельбе на Семеновское стрельбище, и оказалось, что Соловьев неплохо стреляет; вместе покупали патроны к револьверу. От Морозова Соловьев получил револьвер системы «Веблей» № 500, предназначенный для медвежьей охоты; на квартире Михайлова он провел последнюю перед покушением ночь. Михайлов одел Соловьева как ответственного чиновника гражданского ведомства, с соблюдением всех характерных деталей. Без описания одежды, бывшей на Соловьеве в момент покушения, невозможно понять, как была спланирована вся акция. Полицейские протоколы дают полное представление о проделанной Михайловым работе, изрядно потрудившимся над гардеробом Соловьева, покупая в магазинах готовую одежду и нанимая портных на ее подгонку [15]. В результате вчерашний оборванец превратился в солидного «чиновника особых поручений». На нем было «двубортное пальто без талии с одним внутренним и четырьмя наружными карманами». Два нижних кармана пальто были из черного коленкора. Особо устроен был нижний правый карман: «с правой же стороны карман также из черного коленкора, распорот по ширине и затем продолжен, пришитою в виде мешка, замшею. Замша, составляющая продолжение этого кармана, светло-желтого цвета, новая немытая и мало загрязненная. По устройству этого кармана в него совершенно входит, вполне свободно может быть вынут приложенный к делу револьвер». Далее шла форменная фуражка, «установленная для чинов гражданского ведомства, с темно-зеленым бархатным околышем, серебряной кокардою и кожаным козырьком». Остальные вещи были из той же чиновничьей коллекции, но тоже с «изюминкой»: «сюртук малоношеный, касторовый, темно-коричневого цвета, двубортный, на черной ластиковой подкладке; брюки тиковые, темно-серые, малоношеные. Левый карман их белый коленкоровый, в отверстие для правого кармана вшит удлиненный четырехугольный мешок, из зеленой простой клеенки, вместо оборванного коленкорового кармана. Клеенчатый карман сшит и прикреплен черными нитками, по размерам его в нем совершенно свободно и вполне помещается револьвер, приложенный к делу». Прочая одежда без секретов: «жилет одинаковой материи с брюками, мало поношенный; рубаха белая, бумажная, стиранная с полотняной грудью, воротником и нарукавниками; штиблеты кожаные, поношенные; галстух черный, перчатки лайковые, черные и ремень с пряжкой желтый». Одним словом, Соловьев был одет не для прогулки по Дворцовой площади, а для посещения серьезного учреждения. Два кармана, вшитых в брюки и пальто, служили для того, чтобы иметь возможность переложить револьвер из кармана брюк в карман пальто или наоборот, по мере надобности.

Существует несколько описаний того, что происходило на Дворцовой площади утром 2 апреля 1879 года, но все они грешат явными неточностями, притом, что есть рассказ очевидца, который почему-то никогда и нигде не приводился. Вахмистр рижской полиции Франц Милошевич, прикомандированный к Третьему отделению, дал подробное показание о случившемся, как потерпевший:

«2-го апреля настоящего года, в 9 часов 5 минут, Государь Император изволил выйти на прогулку из Главного подъезда Зимнего Дворца. В это время я находился у Александровской колонны, от которой первоначально прошел к Комендантскому подъезду, а затем, увидев, что Государь Император изволил повернуть по Зимней канавке, я поспешил к Певческому мосту и, дождавшись прохода мимо себя Его Величества, я пошел за Государем шагах в 20-ти расстояния. Когда Его Величество поравнялся с воротами Гвардейского штаба, то я вдруг около Государя Императора увидел неизвестного мне человека, вышедшего, как мне показалось, из ворот Штаба. Человек этот был в длинном пальто, в левой руке держал он форменную фуражку гражданского ведомства с зеленым околышем и кокардой, а правой, внезапно выхватив из кармана пальто револьвер, произвел из него два выстрела, направленных в Государя Императора. Выстрелы эти следовали один за другим, и Государь Император, отступивши, сошел с тротуара на площадь. В это время я успел броситься к преступнику, когда я находился на линии между Государем и преступником, то преступник выстрелил в третий раз, причем я, должно быть, и был ранен в правую щеку, хотя в то время никакой боли не почувствовал. Сделавши третий выстрел, преступник бросился бежать через площадь; пробежав некоторое расстояние, он, споткнувшись, упал и, подымаясь, произвел 4-й выстрел. Затем преступник, продолжая бежать по взятому им направлению, достиг почти до тротуара у подъезда князя Горчакова, но тут я, догнав его, успел схватить за пальто, и в это же самое время преступник был окружен собравшимся у дома князя Горчакова народом. Как только преступник был окружен народом, то он произвел пятый выстрел, прямо вверх; после этого выстрела его свалили и задержали, причем между другими к преступнику подбежал капитан Кох, стоявший до того у подъезда князя Горчакова. По задержании преступника к этому месту изволил подойти Государь Император, который приказал прекратить побои. Затем Государю Императору был подан экипаж, и только после отъезда Его Величества во Дворец я заметил, что кровь, которой был облит, течет из раны на щеке» [15].