Убить судью - [6]
Мы стояли и ждали Наташу. Мы пустили ее в туалет первой. Чтобы не стоять просто так и ждать, мы стали отливать.
— Если наши не сравняют, я подожгу эту автостоянку! — Хот-Дог был очень зол, от злости он даже не расстегнул штаны до конца, и теперь его Boss приобретал новые оттенки аромата.
— Тогда нас уволят!
— Какой смысл тут работать, какой смысл жить, если у нашей страны даже футбол на таком уровне!
— Вы только ноете! Миллионы наших сограждан только и знают, как критиковать, а надо взять и помочь! — Зачем я тогда это сказал — не знаю, но это был первый звоночек в наши затуманенные головы.
Второй тайм подходил к концу. Пепси ползал по будке и искал линзу. Он опять потерял ее. Он никогда не носил линзы так, чтобы на оба глаза. Максимум сутки. На второй день линза с какого-нибудь его глаза куда-то исчезала. И он ходил с одной. А второй глаз прищуривал. Сейчас исчезла единственная линза. Поэтому Пепси и взялся за поиски. Наташа придвинулась еще ближе ко мне, новый Boss подействовал! Хот-Дог матерился. Очень громко и грязно. Нам всем было неудобно, но никто не просил его замолчать, потому что никто не считал это плохим — материться, мы все матерились, потому что не воспринимали эти слова как мат, мы слышали их с детства от родителей, и вполне естественно они вошли в нашу жизнь. Но Хот-Догу не шло материться. Бывают такие люди, которые ругаются, а им это не идет. Как деловые костюмы или туфли с длинным носком — кому-то подходят, а кому-то нет. Да и еще Хот-Дог придумывал свои собственные неологизмы и словосочетания, отчего его мат казался очень литературным, а это уже не мат, а стыд какой-то.
— Перестань, а?! — Наташа сказала это как-то ласково, как мама.
Но Хот-Дог не унимался. И тут случилось то, что изменило всю нашу жизнь. Хотя, может быть, мы выкрутимся. Но... Вот что произошло. Наши ворвались в штрафную площадь, самый тупой игрок, которого в этот сезон мафия из спорткомитета должна была продать в заурядный европейский клуб, сделал что-то невероятное. Он обвел одного, другого, и тут его сбили! Как мы все завыли. До конца оставалась какая-то минута, но судья показал на угловой. А счет 2:1 не в нашу пользу. Финал! Минута до конца! 2:1, финал! Ничья — шанс! Мы воем, сильно, тоскливо и яростно!
— Какой угловой, какой угловой! Пенальти! — Даже Наташа поняла, что такое пенальти и что он должен был случиться именно сейчас. На секунду мы замолчали, потому что услышали, как вместе с нами воет какой-то зверь.
— Это Паук. — Пепси посмотрел в окно каморки. — Плохой знак, продуют наши, ой, продуют.
— Это последняя капля, — сказал я. — Больше нас никто не унизит... — Наши бьют угловой. — Мы должны... — Как всегда, нелепо теряют мяч. — Мы должны... — Судья свистит. — Убить этого судью... — Конец игры.
Поразительно, но со мной никто не стал спорить. Пьяные, злые, мы стали действовать быстро, четко и логично, как в заправском шпионском боевике. Мне это очень понравилось, у Хот-Дога перестал болеть живот, Пепси начал видеть без линз, Наташа расцвела и похорошела — месть сделала нас бессмертными героями.
По пути в Наташин офис мы обсудили, что должны делать. Через интернет Наташа должна была узнать адрес этого лысого урода, который засудил наших безнадег. Она уверяла, что это самое простое, дальше мы должны были туда поехать. Это уже сложнее, потому что нужны были визы. Загранпаспорта у нас были, как и у всех русских. Хотя мы никогда не были за границей, как и большинство русских, но мы сделали загранпаспорта — так, на всякий случай. Наши родители заставили нас так сделать. У них тоже были загранпаспорта, и они тоже не надеялись куда-то поехать, но они уверяли нас, что могут наступить такие времена, когда эти паспорта вообще запретят выдавать, поэтому, пока власть такая добрая, надо успеть их получить. Машина остановилась, Пепси расплачивался с шофером, а я думал о том, что вот этот шофер слышал весь наш разговор — не стоит ли его убить? Я часто думал об этом, когда шел через парк к себе домой... о немотивированном убийстве без свидетелей... особенно когда впереди шла женщина, а вокруг никого... ведь никто никогда не найдет... и водителя этого... что нас всех останавливает? Не наличие ли в нас души или еще чего-то, какой-то силы... Какой-то силы, которая в решающий момент говорит нам, что вот это зло и нельзя его творить... не помешает ли эта сила и там, на пороге дома судьи...
Шофер скомкал Пепсины деньги и засунул ему обратно в карман куртки. Открыл бардачок, взял в охапку все валяющиеся там купюры, много купюр — весь день человек работал, шофер вывалил все деньги на колени Пепси.
— Убейте его, парни, убейте!
Наташа рыскала по интернету. Мы пили португальское вино, которое стояло в мини-баре офиса «Амур-транзит». Еще тут были виски, джин...
— Сколько ты наших девок продала? — Я понимал, что каждая бутылка — это иностранный жених и загубленная русская душа.
— Много. — У Наташи блестели глаза. Она всегда радовалась, когда ей представлялся шанс показать всем вокруг, как она умеет что-то добывать и выуживать из ниоткуда. Хотя это для нас интернет — ниоткуда. А для нее это была освоенная территория зла.
Екатеринбургские драматурги братья Пресняковы впервые по-настоящему прославились в 2002 году своей пьесой «Терроризм», премьера которой совпала с захватом заложников на «Норд-Осте». Несмотря на столь мрачный подтекст, пьеса повествует отнюдь не о терактах и гибели невинных людей, а преимущественно о терроризме бытовом; Пресняковых интересует террор в душе человека. Мать терроризирует сына, внук – бабушку, бабушка – соседей. Начальник тиранит подчиненных, те в свою очередь отыгрываются дома... К концу пьесы насилие, заявленное как объект исследования, становится все более очевидным средством выразительности...В августе 2002 г.
Творческий дуэт драматургов братьев Пресняковых (старший – Олег и младший – Владимир) приобрел широчайшую известность не только в России, но и за ее пределами. Братья начинали в родном для них Екатеринбурге, где в 1998 году вместе создали при УрГУ Театр имени Кристины Орбакайте, где представляли свои ранние пьесы в собственной режиссуре. Впоследствии Пресняковы покорили Москву – их пьесы с успехом шли в Театре п/р. Олега Табакова, МХАТ им. А. П. Чехова. Пик славы драматургов пришелся на период их творческого союза с режиссером Кириллом Серебренниковым.
УДК 821.161.1-2 ББК 84(2Poc=Рус)6-6 П73 Оформление обложки дизайн-студии «Дикобраз» Пресняков, В. Паб: пьесы / Братья Пресняковы. — М.: ACT: Астрель, 2008. — 254[2], с. ISBN 978-5-17-053954-3 (ACT) ISBN 978-5-271-21074-7 (Астрель) ISBN 978-985-16-6133-2 Пьесы братьев Пресняковых успешно идут во многих странах мира. Они — авторы сценария культового фильма «Изображая жертву». Все три пьесы сборника «Паб» ставились, но ни разу еще не издавались в России. Мы где-то читали о том, как потоп омывает грешную землю.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.