Убить Ленина - [63]

– Поздравляю, скоро вы станете бабушкой! – повеселев произнёс врач и спросил уже более оптимистично: – почему же вы раньше мне об этом не сказали?

– А что это как-то повлияло бы на лечение сына? – всхлипнула Кира Карловна.

– Это его шанс обрести себя вновь во внешнем мире, знаете, забота о ребёнке и о хлебе насущном способны творить чудеса. Но по моему мнению, это лучшее средство для освобождения собственной головы от навязчивых идей и состояний, как это имеет место быть в случае с вашим сыном. Вы поймите, если пациент не хочет сам понять, осознать свою проблему и как следствие избавиться от неё, то и медицина бессильна. Такого человека можно с полным правом считать сумасшедшим! – в раздумий произнёс главный врач.

– Скажите доктор, а не повлечёт ли за собой столь экстремальная терапия умственную деградацию впоследствии? – спросила вдруг волнуясь Кира Карловна, вспомнив жалобы сына на некоторое отупение.

– Нет, ну что вы, это временное торможение мыслительных процессов, которое, особенно людей умственного труда, приводит к панике поначалу, впоследствии быстро проходит после прекращения медикаментозного вмешательства. Но увы, психиатрия пока не обладает столь эффективными средствами, позволяющими затрагивать лишь патологию и не влиять на процессы в коре головного мозга в целом.

– Другими словами всё пройдёт после отмены таблеток? – неуверенно спросила Кира Карловна. – Я вас правильно поняла?

– Абсолютно, но тут кроется другая опасность?

– Какая именно?

– Дело в том, что и патология может также вернуться. Она может сделать это незаметно, под видом новых идей или развития старых форм, но уже в новом свете современной реальности.

– Если я вас правильно поняла, то моему сыну предстоит всю жизнь поглощать отупляющие таблетки под страхом возвращения патологии? Ведь так? – спросила в раздумий Кира Карловна.

– Не совсем, здесь вступает в игру роль социума, в котором вращается бывший пациент. Окружающие должны понять, что на строй его мыслей могут влиять и они, не только патология. Оттого, насколько он будет вовлечён в процесс ресоциализации, зависит его полное духовное оздоровление и возврат к здоровым жизненным ценностям. И тогда, как следствие, нет никакой надобности в последующем медикаментозном вмешательстве. Сознание пациента должно полностью освободиться от химер и иллюзий прошлого и обрести реальное представление и мире. Это главное в последующей реабилитации вашего сына. И если вы следили за ходом моей мысли, то понимаете почему я отвожу огромную роль в этом процессе девушке вашего сына и их ребёнку. Лучшего и представить себе нельзя. Ваш сын с нашей помощью, осознав ошибочность своего пути, имеет все шансы стать полноценным членом общества вновь, конечно не без помощи родных и близких.

– Да, я поняла вашу мысль, Артур Александрович, – уже полностью успокоившись произнесла пожилая женщина.

Она глубоко задумалась. Слова главного врача показались ей ясными и логичными. В ресоциализации сына должно принимать участие его окружение, но как следствие этого, его теперешняя болезнь являлась фактом их, тогда ещё родительского, недосмотра. Где-то они с Виктором Романовичем, на каком-то этапе выпустили развитие их сына из-под контроля, и он стал тем, кем он был. Его успехи в школе и на олимпиадах баюкали их и тешили их самолюбие, и в том, что сын по их недосмотру развился теперь в социально-опасную личность, она винила прежде всего себя. Кто, как не мать несёт всю ответственность за своего ребёнка?

– Вы меня больше ничего не хотите спросить? – прервал её раздумья Артур Александрович.

– Ах да, чуть не забыла! – воскликнула вдруг Кира Карловна. – Простите меня за мою просьбу, но это очень важно для меня и Эрнста!

– Да, я вас слушаю.

– Дело в том, что я хотела бы, чтобы вы отпустили моего сына на похороны отца. Пусть мальчик простится с ним!

– Да, но выход пациентов, находящихся на принудительном лечении, за пределы клиники строго воспрещён!

– Я прошу вас, Артур Александрович, – с этими словами Кира Карловна сунула врачу в карман халата крупную денежную купюру. Увы, он, как и все смертные, не был лишён этой слабости – любви к денежным знакам!

– Я решил пойти к вам навстречу и учитывая успехи Эрнста в лечении и его хорошее поведение, думаю, его можно будет отпустить в сопровождении санитара на часок-другой в связи с особыми обстоятельствами, – улыбаясь произнёс Володин и встал из-за стола.

Поднялась и Кира Карловна Они пожали друг другу руки, и Кира Карловна произнесла напоследок, что похороны состоятся в воскресенье. Врач, конечно же, принял её слова во внимание. После этого они расстались. Кира Карловна направилась к выходу из клиники, к своей машине, а Володин проследовал осмотреть некоторых из своих пациентов лично, как он это любил делать в приподнятом настроении духа.

3

После разговора с матерью Эрнст мучался чувством вины. Ему казалось, что это он и никто иной виноват в смерти отца. Вечером после ужина он сидел в своей палате и вспоминал своё детство. Идиота не было рядом, видимо он готовился к чемпионату, подумал Эрнст и криво усмехнулся. Ленин тоже не появлялся и ему вдруг стало невыносимо тоскливо. Он вышел в коридор и направился в курилку. Там собралась небольшая группа пациентов. Они курили и время от времени перебрасывались короткими фразами. При появлении Эрнста разговор стих и все молча уставились на него.