Убить королеву - [61]

Я чувствую теплую ладонь на плече. Поднимаю голову и встречаю понимающий взгляд Кейтсби.

— Я понимаю, что вам может быть сложно. Но попробуйте руководствоваться своими чувствами, как сегодня, так и до самой Двенадцатой ночи.

Интересно, дал бы он мне такой совет, зная, что я чувствую исключительно смятение?

* * *

Когда гусь, ломтики свинины и засахаренные фрукты исчезают со стола, Кейтсби раскладывает на нем карту. Она изображает Миддл-Темпл-Холл не изнутри, а снаружи. На ней тщательно прорисованы все улицы, сады, здания, дороги и дворы, составляющие квартал Темпл, малая часть которого именуется Миддл-Темпл.

В ключевых местах поставлены крестики, на карте отмечены расстояния, обозначено время и нарисованы символы, поясняющие, кто, где и когда должен оказаться, какая лодка в какой миг отойдет от какого причала, показаны основные и дополнительные пути отхода, а в углах карты, в переулках и в церкви изображены черепа с костями. Здесь, скорее всего, окажется королевская стража.

— Представление начнется в семь часов, — начинает Кейтсби. — Кит и Райты прибудут к пяти. Королева — к половине седьмого. — Он смотрит на меня, ожидая подтверждения.

Я осторожно выяснила у Бёрбеджа, когда появится королева. Сказала ему, что у меня от волнения всегда живот крутит, и что хотелось бы разобраться с хворью, пока ее величество не прибыла.

— В шесть тридцать, верно.

— Не забываем и о ее свите, — кивает Кейтсби. — Но с этим мы уже имели дело.

Он косится на Райтов, которые участвовали в последнем заговоре против королевы под началом ныне покойного графа Эссекского.

Схожесть того заговора с нашим меня пугает. Эссекс нанял Шекспира и устроил представление опальной пьесы, которая послужила для его последователей сигналом к началу восстания. В нем участвовали все, кто присутствует сейчас в этой комнате. Я сама разузнала эту историю. Обо многом болтали в трактирах и на улицах после казни Райола. Упоминали и моего отца. Но Кейтсби считает, что именно это сходство нас и спасет: кто же заподозрит, что мы воспользуемся одним и тем же планом дважды?

— Пятьдесят благородных пенсионеров[17], — продолжает Кейтсби. — В том числе капитан, лейтенант и знаменосец. Но они нужны только для красоты и церемоний, а это представление не задумано как особо торжественное. Схема рассадки, которую так кстати предоставили нам Райты, позволяет предположить, что стражи будет человек десять-двенадцать. — Он неприятно улыбается. — Возблагодарим Господа за бережливость королевы. Райты подтвердили, что стража будет сидеть позади, а ее величество окружит себя любимыми придворными и их женами, а еще министрами. Все, кроме женщин, будут вооружены. Хотя об этом не стоит забывать, все же внезапность и темнота на нашей стороне. Райты будут рядом, чтобы отбить возможные нападения на Кита и вывести ее из дворца живой.

Райты выберутся здесь. — Кейтсби указывает на юго-восточное окно. — Вы тоже, Кит. Таким образом вы окажетесь в садах Миддл-Темпла. Внутрь ведет только одна дверь, которая будет охраняться. Когда дело завершится и люди королевы поймут, что суета в здании — не часть представления… во всяком случае, не заранее задуманная часть… и уяснят, что случилось, они погонятся за вами. Мы считаем, что у вас будет не более пяти минут форы. Пять минут с того мгновения, когда Райты потушат свечи. Ваш клинок вонзится в грудь королевы, вы вылезете в сад через окно и доберетесь до реки. Там вас будет ждать лодка.

Между окном и причалом около десятой части мили. Двести одиннадцать шагов или вполовину меньше, если бежать. Я это знаю, измеряла сотню раз. Но на карте расстояние выглядит огромным. Это расстояние между жизнью и смертью.

— А где будете вы? — спрашиваю я. — И Том Первый и Том Второй?

Два Тома смущенно переглядываются. Я никогда не произносила этих прозвищ вслух.

— Уинтер — первый, Перси — второй, — поясняю я.

— Уинтер будет следить за происходящим с безопасного расстояния, — говорит Кейтсби. — Получив подтверждение того, что все прошло как надо, мы с Перси отправимся в Уайтхолл и предъявим вот это. — Из своего праздничного дублета он достает толстый лист дорогого пергамента, перевязанный черной лентой и запечатанный восковой печатью размером с мой кулак.

— Грамота от папы Климента и от Филиппа Третьего Испанского, обещающих дружбу и поддержку суверенной Англии при условии бескровной передачи власти эрцгерцогине Изабелле. — Он выразительно помахивает письмом и убирает его за пазуху. — Министрам придется согласиться, если они не хотят войны против Испании, Португалии, Италии, Австрии и Франции разом.

— А как же я? Куда мне деваться, когда я уплыву на лодке?

— Мы выплатим вам две тысячи фунтов. Вы сможете отправиться, куда захотите. Остаться в Лондоне под нашим покровительством или вернуться в Корнуолл, если вам этого хочется. Новое правительство вернет вам Ланхерн, титул и право на ренту. Вы станете богатой женщиной, Катерина. И заживете в мире.

Кейтсби хочет успокоить меня, предложить награду за хорошо проделанную работу. Но мне неприятно думать, что все это завершится там же, где началось. Как будто ничего и не случилось.